Фига из будущего

– Ну и прекрасно. Пусть говорят. Главное, читали бы! А говорят – значит, читают…

Диалог этот проходил в кабинете издателя, между самим издателем и автором. Издатель перебрал ворох предложений. Повести, романы, эссе и прочая ерунда, предложенные ему авторами, он браковал, нещадно критикуя.

– Они претендуют оставить жирный след в истории литературы! Они! Эти бездари и графоманы! Как вам? – возмущался взъерошенный издатель.

Его возмущение однозначно давало понять, что след в литературе явно не вырисовывался. Сальность присутствовала, это да, без сомнений… Но вот жирным след не получался… Издатель брал один из листков со стола и, грустно смеясь, зачитывал:

– …или вот: «Прекрасное утро застало влюблённых, разметавшихся на широком ложе, ставшем свидетелем их греховной, но в то же время святой страсти…» И дальше: «Лёгкий завтрак для неё он принёс прямо в постель. Накинув на себя лишь простыню, Алексей походил на античного патриция, предлагающего своей возлюбленной насладиться утренней свежестью сока и мягкого вкуса круассана…» – Он в сердцах отбрасывал листок и, задыхаясь, негодовал:

– Боже! Откуда эта похабная ерунда! Дорогой мой!

Немного успокоившись и выпив воды прямо из горлышка бутылки, он, неинтеллигентно икнув, продолжал более спокойно:

– Во-первых – попахивает действительно пошлым плагиатом, а во-вторых… Этот гений в начале писал – живёт она, эта Галина, в коммуналке на пять семей! Тогда как её любимый Алексей в одной простыне мог приготовить ей завтрак? Патриций, мать его! Там же люди кругом. Да его бы прикончили ещё на кухне, где с утра пять задниц толкутся у одной плиты! И как они «разметались на широком ложе», если кроме старенького дивана в её комнате не было ни одного спального места? А диван не раскладывался! Был сломан! Это же написано выше. А круассаны! В советское время? А соки? В лучшем случае бутерброд с докторской…

– Хотите хороший роман? – спокойно спросил автор, щурясь и не моргая глядя на издателя.

– Нет. Хочу правдивый, весёлый, без плебейских пошлых витиеватых фраз и заскорузлых штампов… Сможешь – значит, гений.

– Неделю дадите?

– Да пожалуйста. Но… по-моему, за такой срок трудно вообще что-то написать, а тем более хорошее…

– Понимаете… Роман у меня готов… Остались маленькие штришки… И я всё сомневаюсь, как бы вы не кричали: «Это уже писали! Плагиат!»

– Опять за своё? Ты это уже говорил…

– Не кипятитесь… Почему плагиат? Да потому, что так, как есть в жизни, писали тысячи лет миллионы писателей. Писателей больших, маленьких, талантливых, не очень талантливых… А тут я! Со своей правдой…

– Да наплюй ты на критиков и их возгласы о подражании или плагиате. Пиши правдиво! Если это возможно…

– Я вот думаю – возможно! – ответил автор. – Нет, я уверен – возможно написать! Ничего ведь не надо придумывать. Просто вспоминай и записывай! Смогу! Успею! Тем более основное уже написано…

– Хорошо. Встречаемся тут же в это же время ровно…

– Да, я понял. Не волнуйтесь.

И они расстались. Автор представил точно в срок написанное им. Оно сейчас перед вами. Не ругайте его, мой дорогой читатель. Не судите очень строго за кажущуюся простоту описанных событий и типичность характеров и поступков, ведь он писал чистую правду. А правда, как нам известно, всегда одна. Вы встретитесь с героями, кого-то очень напоминающими, будете увлечены событиями до радости знакомыми и столкнётесь с обстановкой весьма реальной и непридуманной.

Вот что получилось.

Часть I На запах денег

Только глупцы говорят правду… Правда – красивая ложь либо со слезами на глазах, с подрагивающей нижней губой и непреклонным честным взглядом мученика, либо с придурковатой улыбкой восторженного идеалиста.

Автор

Глава I Правда, и ничего кроме…