Фигаро, следователь Департамента Других Дел. Дилогия

– Сколько средств в него было вложено! Сколько сил потрачено! Закрытая школа-монастырь, лучшие специалисты, психологические тренировки, семь лет практики в столице на допросах… Арчибальд был… Он был… Ах, дьявол и тысяча Голодных Демонов, – такого больше никогда не будет, Фигаро! Ни-ког-да!

– И ты отправил этого психа Арчибальда в Нижний Тудым? – Смайл фыркнул. – Надо понимать, приехал он на том самом поезде, на который не смог сесть Фигаро?

– Да, да… – Френн остановился у окна и сжал руками металлический подоконник. – Кто бы мог подумать, что они с Вивальди окажутся чуть ли не в соседних вагонах! Мы только знали, что Вивальди едет сюда, потому что это самый простой способ добраться до Последней Заставы. Псионику очень легко уйти от слежки, к сожалению…

– Но как вы узнали, что он направляется именно на Заставу?

– Элементарно. Он сам нам все сообщил.

– Не понял? – брови главжандарма поползли вверх.

– Он оставил письмо, в котором все рассказал. Написал, мол, что хотел как лучше и не планировал никого убивать, но… хм-м-м… не доверяет… «официальному правосудию», как он выразился. Поэтому решил отправиться в добровольную ссылку, уехав на Дальнюю Хлябь. Просил не волноваться, что он когда-нибудь вернется – судя по всему, Вивальди планировал остаться там навсегда.

– А его имущество? Он ведь, наверно, был богатым человеком?

– О, очень богатым. Все его дела переходили в управление группы доверенных адвокатов на срок в двадцать лет. Если бы до конца этого срока Вивальди не вернулся, то все его состояние было бы поделено между его двоюродными сестрами.

– Забавно. – Фигаро все так же разговаривал с оконной решеткой, – Ну и почему бы вам его было просто не отпустить? Одной проблемой меньше. Преступник сам бежит в камеру…

– Фигаро, – Френн скривился, – не порите чушь. Вы бы отпустили убийцу, если бы он дал Вам честное слово, что уедет в далекие северные края и больше так не будет? Существует определенная, не нами придуманная процедура и следить за тем, чтобы она соблюдалась – наша работа. Вот и все. Для философии здесь не место… Короче говоря, Арчибальд и Вивальди прибыли в Нижний Тудым.

– А почему Вивальди сразу же отправился в город, а ваш цепной псионик остался в вагоне? – Смайл взял из коробки на столе сигару и принялся тщательно ее обнюхивать.

– Потому что есть специальная инструкция для штатных сотрудников, написанная, судя по всему, дремучими идиотами. Там четко сказано, что при пользовании общественным междугородним транспортом – если нет возможности воспользоваться служебным – агент не должен смешиваться с толпой, а выждать, пока та не рассосется. «Во избежание привлечения лишнего внимания». Весь этот бред писал, очевидно, какой-то бюрократ, перечитавший книг про шпионов. Мы, как правило, кладем на все эти правила здоровенный болт с левой резьбой, но Арчибальд бы так никогда не поступил. Он был псиоником; ему не доверяли, поэтому его с детства приучали ходить по струнке…

– А в каком возрасте он попал в Инквизицию? – следователь, наконец, соизволил обратиться непосредственно к Френну.

– В десять лет… А какое, простите, это имеет значение?

– Да так, просто интересно… Вы продолжайте.

– Дальше, я думаю, Вы и сами догадались. Экипажи к тому времени уже не ходили из-за снежных заносов, поэтому Арчибальду пришлось применить свои способности. Адаму Фуллу, кстати, он потом потер память, дал денег и отправил пьянствовать в какую-то забегаловку.

– Тогда почему же Фуула нашли замерзшим насмерть?

– На этот раз перестарались мои люди, – насупился инквизитор. – Вызвали его в Управление при местном редуте и запретили уезжать из города. Подписку с него взяли… козлы.

– Ну да, как работает ваша гвардия, мы знаем. Наслышаны. Стало быть, после этого разговора…

– …Фулл, совсем потеряв голову от страха, рванул из города, куда глаза глядят.

– Ну-ну, – главжандарм иронично приподнял бровь, – надеюсь, они получили административное взыскание.

– А в «Глобусе» и «Восточном Ветре», тоже, стало быть, были Ваши люди? – догадался Фигаро.

– Угу. Ненавижу работать с внештатными агентами, но в глубинке постоянные проблемы с кадрами. Их задачей было просто следить за Вивальди – не более.

– Но они полезли его убивать. Почему?

– Эхм… – Инквизитор покраснел как вареный рак. – Из-за вознаграждения.

– Ага! А за голову Вивальди, значит, была назначена награда?

– Десять тысяч золотых империалов. Назначал, кстати, не я, а столичное управление.

– А они хоть знали, что объект, по которому они работают, – псионик?

– Ну-у-у-у…

– Понятно. – Следователь кивнул. – А настоящий Альберт Виктум жив?

– Конечно. Жив-здоров, пьет херес на служебной квартире… Кстати, надо бы его отпустить домой, хорошо, что напомнили. Ты мне лучше другое объясни, Винсент, – какого лешего твои люди напали на Арчибальда у «Равелина»?

– Они бы пальцем его не тронули, если бы знали о твоих темных делишках! – вспылил Смайл. – Скольких бессмысленных жертв удалось бы избежать!

– Да ну?! А ты знаешь, что псионики – не твоя забота?! Знаешь?! Вот и какого дьявола ты во все это полез?! Можешь мне объяснить?!

– А если бы ты…