Фигаро, следователь Департамента Других Дел. Дилогия

Он никогда не видел такого моря – светлого, теплого и дружелюбного, хотя вырос в маленьком городке на морском берегу. Но то было другое море: холодное и суровое. Оно редко бывало синим, чаще кобальтово-серым или почти черным, особенно зимой, когда с севера прилетали ветра и секущие снега; это же больше напоминало картинку с плаката бюро путешествий «Тропический Рай».

Фигаро остановился, приложил ладонь козырьком ко лбу и присмотрелся. Так и есть – к берегу приближалась яхта. Белая, легкая, воздушная фата-моргана, она с каждой минутой подходила все ближе и ближе, и следователь, наконец, увидел, что ее парус – цвета закатного солнца.

Откуда-то он знал: когда яхта пристанет к берегу, случится что-то очень хорошее. Настолько хорошее, что с этого момента вся его жизнь раз и навсегда изменится к лучшему, как будто кораблик из сна мог взять его с собой туда, где боль и грусть – просто досужая выдумка, а зима и холод – детская страшилка. Фигаро до рези в глазах всматривался в тонкий силуэт яхты, пытаясь понять, кто ей управляет. На мгновение ему показалось, что он увидел на палубе тень – до боли знакомую тень. Он подался вперед, сделав несколько шагов навстречу прибою и…

– Фигаро!

Сейчас… Еще совсем немного, и…

– Фигаро! Открывайте!

Он открыл глаза.

Моря не было. Не было и солнца. Единственным источником света поблизости был маленький масляный ночник в водяном противопожарном кожухе, мерцавший на столе. Сам следователь лежал в кровати, скинув с себя одеяло: сегодня ночью сыновья Марты Бринн опять не пожалели угля на растопку.

Стук в дверь. Резкий, сухой. Так стучат жандармы и судейские.

– Фигаро! Открывайте немедленно!

– О, дьявол… – следователь провел рукой по лицу и витиевато выругался. – Минутку! Уже иду!

Он сунул ноги в поношенные шлепанцы и, почесывая поясницу, проковылял к двери, выдернув «собачку» замка из паза. Потянул за дверную ручку.

На пороге стояли двое. На вид им было лет по двадцать пять, может, чуть больше. Гладко выбриты, на головах – черные вязаные шапочки. Одеты в длинные, до пят робы – нечто среднее между фраком и сутаной.

Инквизиторы.

– Господа, чем могу быть полезен в столь поздний час? – Фигаро постарался вложить во фразу максимум желчной иронии, и это ему удалось: когда вас будят в третьем часу ночи, изображать мизантропа предельно просто.

Инквизиторы переглянулись. Тот, что справа – молодчик с бульдожьей челюстью и детскими голубыми глазами, прокашлялся и произнес:

– Господин Фигаро! Мы сотрудники инквизиции в Нижнем Тудыме при Центральном Управлении…

– Я знаю, кто вы такие, – перебил следователь. – Ближе к делу, господа.

– М-м-м… Хорошо. Вам приказано срочно явится в Инквизиторий. Мы – Ваше сопровождение.

– О? Я задержан? – Фигаро комично вытаращил глаза.

– Нет. Скажем так: Вы настоятельно приглашены.

– Вопрос государственной безопасности, – пробасил Инквизитор Номер Два.

– Кошмар, – вздохнул следователь, – сплошная государственная безопасность. Просто какой-то национальный кризис в Нижнем Тудыме. Прямо жуть. Ладно, господа, подождите внизу. Я переоденусь.

В инквизицию доставляют по-разному.

Если вы нашкодивший колдун местного значения, то вас везут в простой черной карете-коробке пониженной комфортабельности, предварительно нацепив на вас наручники и блокирующие вериги. Ехать, в этом случае, придется в компании пары неразговорчивых инквизиторов и одной Светлой Сестры (хотя последнее случается редко – Светлы Сестры, все же, довольно дефицитные кадры).

Если вы сами инквизитор, то добираться до места вам придется пешком. Ну, в крайнем случае, на повозке местного лихача – вопреки общественному мнению, жалование у служителей инквизиции, прямо скажем, невелико. Это сволочная работа, и типун тому на язык, кто любит со смаком описывать гедонистические развлечения зажравшихся инквизиторов – жандармам платят больше.

Но Фигаро и представить себе не мог, что у дома Марты Бринн его будет поджидать самоходный фаэтон.

Сверкающее черным лаком чудо техники от «Фродо и СынЪ», фаэтон чем-то напоминал гибрид дорогой кареты и локомотива. Каучуковые покрышки, керосиновый двигатель в десять лошадиных сил, цепной передний привод, алхимические фонари дальнего света и возможность, в случае необходимости, быстро перейти на пружинный движитель – по столичным меркам это была уже довольно устаревшая модель, но все еще одна из самых шикарных и дорогих.

И уж точно фаэтон смотрелся на улицах Нижнего Тудыма, как минимум, странно. А под окнами временного обиталища младшего следователя Департамента Других Дел и подавно. Да что там – приземлись во дворике тетушки Марты личный цеппелин Их Величеств, Фигаро был бы не так поражен.

Двери фаэтона приоткрылись, и из салона полился теплый аромат крепкого кофе и «английской кожи», а затем до боли знакомый голос произнес:

– Ну же, Фигаро, запрыгивайте. Не напускайте холод.