Читаем Фигня полностью

Перес де Гуэйра по своему обыкновению сидел в кабинете, положив ноги на стол и покуривая сигару. На нем было черное сомбреро, в руках пистолет. Мафиози Максим и Федор писали его портрет на одном холсте двумя кистями. Тренировались для Монмартра.

В кабинет робко вошел Бранко Синицын и остановился в дверях.

Мафиози не обратили на него ни малейшего внимания.

Бранко помялся немного, он не привык просить.

– Това… – начал он, но осекся. – Господа, я пришел за вознаграждением. Дело сделано.

– Кто этот человек? – холодно спросил Перес, не выпуская сигары изо рта.

– Бранко Синицын. Тот самый, – ответил Максим.

Они разговаривали так, будто Бранко не было рядом. Старик начал волноваться.

– О каком деле он говорит? – спросил Перес.

– Вероятно, о взрыве.

– То есть о деле, которое он завалил? – продолжал Перес.

У Бранко перехватило дыхание.

– Господа… Как на духу… Мощный взрыв, стекла повылетали. Даю руку на отсечение, там никого не осталось в живых…

– Побереги руку, она тебе еще понадобится, – заметил Перес.

– Господа, я не понимаю. Что-нибудь не так? – заволновался Бранко.

– Вы газеты читали, Синицын? – спросил Максим.

– Нет. Я не понимаю по-французски.

– В газетах написано, что человеческих жертв нет. Взрыв произвел материальный ущерб.

– Как?! – воскликнул Бранко.

– Мало того. Вы нарушили договор. Обещали взорвать сами, но потом зачем-то привлекли для этой цели перуанскую банду.

– Они меня чуть не убили! – воскликнул Бранко.

– Вот-вот, они тебя чуть не убили, они интерполовцев чуть не убили! – взорвался Перес. – А «чуть» не считается! Убивать надо! Убивать!

Синицын сник. Он понял, что денег не дадут.

Максим отложил кисть.

– Что будем делать, мистер Перес?

– Зови уж меня тогда Перес-сан, – улыбнулся Яша.

Он пронизывающе глянул на Бранко.

– Будешь работать на нас?

– Вы так спрашиваете, будто у меня есть выбор! – взвился Бранко. – Конечно, буду!

– То-то, – подобрел Перес.

Он отложил пистолет, снял шляпу и, поднявшись с кресла, взглянул на холст.

– М-да… Вы когда-нибудь раньше рисовали? – спросил он художников.

– Мы абстракционисты по легенде. Александр Маркович велел работать под Кандинского, – вызывающе сказал Максим.

– Морду вам набьют на Монмартре за такого Кандинского, – сказал Перес и вышел из комнаты.

Федор почесал подбородок.

– Чего ему не нравится? Похоже, Бранко? – спросил он старика.

Бранко взглянул на холст.

– На что?

– Не на что, а на кого. На Переса похоже?

– А кто такой Перес?

– Прости, забыл вас познакомить, – сказал Федор.

Перес вернулся в кабинет. Он нес картонный ящик из-под макарон, сгибаясь в три погибели под его тяжестью. Тяжело грохнул его на пол.

– Вот Перес, – представил главаря Федор.

– Очень приятно, – кивнул Бранко. – Что это? – указал он на коробку.

– Динамит, – лаконично ответил Перес.

Он запустил руку в коробку и извлек шашку динамита. Передал ее Синицыну. Бранко почтительно взвесил шашку на руке.

– На весь Интерпол хватит, – сказал Максим.

– Нет, доза на одного человека, – покачал головой Перес.

Бранко нагнулся и вытащил из коробки еще две шашки.

– Сообразительный! – похвалил Перес. – Возьми еще это. – Он указал на часовой механизм, напоминающий будильник с циферблатом и контактом для взрывателя. Рядом лежало устройство дистанционного управления с пластмассовой кнопкой, размерами с кофейное блюдечко. Перес не спеша завел будильник, поставил время, вставил контакт в динамитную шашку.

– Делается вот так, – пояснил он Бранко. – Выбирается удобное место, подкладывается заряд, рассчитывается время и…

– Ба-бах! – вскричал Бранко так внезапно и громко, что художники вздрогнули. – Все понял!

Перес несколько секунд смотрел на него безнадежным взглядом.

– Где вы учились, Синицын? – спросил он задумчиво.

– В высшей партийной школе, – ответил Бранко.

– Тогда действуйте.

Перес плюхнулся в кресло, наблюдая, как Бранко вновь укладывает шашки в коробку и пытается связать ее своим брючным ремнем.

– Куда вы ее собираетесь нести? – спросил Перес.

– В отель «Коммодор».

– Не надо. Сначала выследите, где они бывают, потом минируйте. «Коммодор» больше не трогайте. Эта штука разнесет отель на куски, а я не хочу ради двух ментов портить Париж.

– Значит, взрывать не в Париже? – не понял Бранко.

– Лучше всего в общественном туалете, – посоветовал Перес.

– Они туда не ходят. Туалеты платные, – подал голос Максим.

– Ну, я не знаю! Придумайте что-нибудь! Вы же исполнители. Я не могу заниматься мелочами. – Перес сделал знак рукой, давая понять, что сеанс окончен.

Взрывники, подхватив этюдники и динамит, поспешили на Монмартр.

<p>Глава 21</p><p>Форум боди-реслинга (2)</p>

Постепенно внимание публики переместилось к рингу, и Алексей смог немного передохнуть. Он осмотрелся по сторонам, увидел рядом с креслом, где он сидел, прислоненный к стене и уже никому не нужный флаг России.

Алексей подошел к флагу и снял полотнище с древка. Затем он завернулся в это полотнище, поскольку в зале было прохладно, а из одежды на Алексее – одни трусы. Увидев это, публика снова зааплодировала.

Перейти на страницу:

Все книги серии Житинский, Александр. Сборники

Седьмое измерение
Седьмое измерение

В сборник вошли рассказы:• Мужик• Искушение• Храм• Проповедь• Двери• Агент• Блудный сын• Дом• Серьга• Состязание• Катастрофа• Фехтовальщики• Бочка Диогена• Таксист• Фига• Брошка• Волосок• Господь Бог• Певец• Испытатель• Интурист• Вундеркинд• Пират• Коллекционер• Лентяй• Кувырком• Метро• Капуста• Очередь• Весна• Дворник• Девочка• Объявление• Поцелуй• Разговор• Рецепт• Путешествие• Счастье• Собака• Ожидание• Чемодан• Дерево• Ценности• Голос• Жена• Капли• Ладони• Макулатура• Семья• Телевизор• Фаталист• Трамвай• Невидимки• День песни• Очки• Мудрецы• Колокол• Истребитель лжи• Они и мы• Толпа• Дуэль• Зонтик• Хулиганы• Черт• Кроты• Голова• Конец света• Удочка• Микроб• Пешеход• Ординар• Цирковая лошадь• Стул• Гроссмейстер• Седьмое измерение

Александр Николаевич Житинский

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Проза прочее / Современная проза

Похожие книги

1. Щит и меч. Книга первая
1. Щит и меч. Книга первая

В канун Отечественной войны советский разведчик Александр Белов пересекает не только географическую границу между двумя странами, но и тот незримый рубеж, который отделял мир социализма от фашистской Третьей империи. Советский человек должен был стать немцем Иоганном Вайсом. И не простым немцем. По долгу службы Белову пришлось принять облик врага своей родины, и образ жизни его и образ его мыслей внешне ничем уже не должны были отличаться от образа жизни и от морали мелких и крупных хищников гитлеровского рейха. Это было тяжким испытанием для Александра Белова, но с испытанием этим он сумел справиться, и в своем продвижении к источникам информации, имеющим важное значение для его родины, Вайс-Белов сумел пройти через все слои нацистского общества.«Щит и меч» — своеобразное произведение. Это и социальный роман и роман психологический, построенный на остром сюжете, на глубоко драматичных коллизиях, которые определяются острейшими противоречиями двух антагонистических миров.

Вадим Кожевников , Вадим Михайлович Кожевников

Детективы / Исторический детектив / Шпионский детектив / Проза / Проза о войне
Аламут (ЛП)
Аламут (ЛП)

"При самом близоруком прочтении "Аламута", - пишет переводчик Майкл Биггинс в своем послесловии к этому изданию, - могут укрепиться некоторые стереотипные представления о Ближнем Востоке как об исключительном доме фанатиков и беспрекословных фундаменталистов... Но внимательные читатели должны уходить от "Аламута" совсем с другим ощущением".   Публикуя эту книгу, мы стремимся разрушить ненавистные стереотипы, а не укрепить их. Что мы отмечаем в "Аламуте", так это то, как автор показывает, что любой идеологией может манипулировать харизматичный лидер и превращать индивидуальные убеждения в фанатизм. Аламут можно рассматривать как аргумент против систем верований, которые лишают человека способности действовать и мыслить нравственно. Основные выводы из истории Хасана ибн Саббаха заключаются не в том, что ислам или религия по своей сути предрасполагают к терроризму, а в том, что любая идеология, будь то религиозная, националистическая или иная, может быть использована в драматических и опасных целях. Действительно, "Аламут" был написан в ответ на европейский политический климат 1938 года, когда на континенте набирали силу тоталитарные силы.   Мы надеемся, что мысли, убеждения и мотивы этих персонажей не воспринимаются как представление ислама или как доказательство того, что ислам потворствует насилию или террористам-самоубийцам. Доктрины, представленные в этой книге, включая высший девиз исмаилитов "Ничто не истинно, все дозволено", не соответствуют убеждениям большинства мусульман на протяжении веков, а скорее относительно небольшой секты.   Именно в таком духе мы предлагаем вам наше издание этой книги. Мы надеемся, что вы прочтете и оцените ее по достоинству.    

Владимир Бартол

Проза / Историческая проза