Фигня

Понятно, что такие нагрузки не могли не сказаться. В отель «Коммодор» возвращались выжатые, как лимоны, если не были в реанимации после неудачного зачета по ядам. Но таких случаев было всего четыре. Дважды откачивали Ивана после того, как Вадим пробовал на нем сложные смеси цианидов, по одному – Вадима и Алексея, удачно отравленных тем же Иваном. А мелкие огнестрельные ранения даже не считали.

Донимал своей взрывной деятельностью Бранко Синицын. Он повадился посылать Ивану подарки якобы от поклонников боди-реслинга, перевязанные цветной ленточкой, с трогательной надписью по-русски: «Иванушке Середе от любящей Зины (Наташи, Насти и т. п.)». Иван едва не прокололся на первой посылке: сердце взыграло, хотел сразу вскрыть, но бдительный Вадим сдал посылку Маккензи, тот проверил ее на просвет рентгеном и обнаружил мину. В дальнейшем эти посылки прихватывали с собою на полигон и там взрывали в минуты отдыха.

К концу второй недели стажеры чувствовали себя в такой физической и моральной кондиции, что могли втроем выйти против всей сицилийской мафии, а также тюменской и казанской группировок. А Вадим мог на ощупь, с завязанными глазами, отличить стодолларовую банкноту выпуска восемьдесят пятого года от банкноты восемьдесят шестого.

На время забыли о каких-либо личных отношениях, любовях, дружбах, обидах. Стажировка поглощала все силы. Вдобавок – непрерывная изжога от ядов и синяки от восточных единоборств.

Ольга оказалась настоящей боевой подругой, выслушивала рассказы, кто кого подстрелил или отравил, давала дельные советы. И люто ненавидела капитана Джеральда Маккензи за то, что тот измывается над парнями. Маккензи не скрывал, что обычный процент выживаемости стажеров после двухнедельного курса – тридцать три процента. То есть, согласно статистике, уцелеть должен был один. Но проходил день за днем, а все были живы и почти здоровы. Маккензи начал нервничать, увеличил нагрузки и даже предлагал отказаться от бронежилетов при стрельбе, но предложение не встретило поддержки руководства Интерпола.

Последние дни жили как на иголках. Готовились к выпускному экзамену, где экзаменовать их должен был лично Джеральд Маккензи. То есть лично он в течение одного дня должен будет травить, стрелять, колотить стажеров, причем за летальный исход экзаменов ответственности нести не будет, ибо каждый стажер давал перед экзаменом подписку: «В моей смерти на экзамене прошу винить меня самого».

Конечно, Маккензи был заинтересован в том, чтобы Интерпол получил новых специалистов, но при таком высоком проценте выживаемости, который демонстрировали русские ребята, вполне мог себе позволить на экзамене угробить хотя бы одного. В этом как-то не сомневались. Алексей, и не без оснований, полагал, что провалится именно он, опять заготовил письмо маме и часто ходил в православную церковь, которая находилась неподалеку.

Между прочим, познакомился там со скромной прихожанкой Анютой. Их роман развивался стремительно, несколько дней Заблудский галлюцинировал Анютой во время наркотических уроков, но потом был отравлен Середой и попал в реанимацию. Неизвестно, чем его откачивали, но после того, как он оттуда вышел, временно исчезло половое влечение, Алексей пропустил свидание на заутрене, расслабился, и Анюта исчезла из поля зрения, так и не успев получить ничего, кроме галлюцинаций.

Другая женщина, известная уже донья Исидора, не оставляла своих попыток завладеть Иваном, но Пенкина стояла на страже – не как возлюбленная, а как сестра.

Исидора обычно подъезжала на джипе ранним утром, вечером она была допоздна занята в своем кабаре. Джип был завален цветами, подаренными донье за стриптиз.

Все эти цветы она передавала через портье Ивану, который в это время обычно принимал душ, брился и ел на завтрак овсяную кашу. В номер донья подниматься не осмеливалась, боялась Ольги.

Иван сваливал цветы в угол, позже Ольга передавала их на реализацию мадам Дюбуазье, пожилой женщине, которая торговала ими на бульваре и отсчитывала Ольге пятьдесят процентов с выручки. А Исидора терпеливо ждала, когда Иван спустится, чтобы уехать на полигон.

Иван в окружении товарищей быстро и деловито спускался по лестнице, Исидора бросалась ему навстречу с криком:

– Вания, я есть хотеть любить!

Неизвестно, что она под этим подразумевала.

Иван обычно коротко интересовался здоровьем Переса и передавал ему привет. После чего уезжал с капитаном Маккензи.

Так развивался этот роман. Можно сказать, стоял на месте.

Исидора пыталась подкупить Ольгу, сулила ей пятьдесят тысяч франков за то, чтобы Ольга проваливала обратно в Россию. Засиделась, мол. Обещала следить за парнями, приставить к ним гувернантку. Но Ольга отказалась. Неизвестно еще, что за гувернантка. Наверняка проститутка, а может, и хуже, хотя хуже этого Ольга не могла себе представить.

Истекли две недели, и стажерам были предоставлены три дня на самостоятельную подготовку к экзаменам. Ребята занялись теорией, практика уже стояла ядами поперек горла. И, конечно, гадали относительно места распределения.