Фигня (сборник)

– Пардон. Каковы ваши планы? – спросил диктатор.

– Я сдам вас в полицию.

– Где ты возьмешь полицию, старик? До ближайшей полиции сотни три километров. Ты заблудишься. Сельва непроходима.

– Для настоящих коммунистов нет препятствий, – заявил Бранко.

Перес глухо застонал. Он давно не имел дела с настоящими коммунистами. Разговор увял. Бранко снова засунул кляп Пересу и продолжал править повозкой, напевая несложную партизанскую песенку.

Примерно через час, когда сумерки стали спускаться над сельвой, Перес заворочался снова. Лежавший рядом, как бревно, Заблудский пробудился ото сна и тоже стал извиваться.

– Ну, чего вам? – спросил Бранко.

Он был в душе добрым человеком. Не мог видеть, как другие мучаются.

Перес продолжал взволнованно мычать.

Бранко остановил повозку, спрыгнул с козел, подошел к Пересу и вынул у него кляп изо рта.

– Я вас слушаю.

– Бранко, совсем забыл тебе сказать! – горячо начал Перес. – Мне же врач велел прийти вечером, снять гипс. – Перес подбородком указал на загипсованную ногу. – Я закрутился с тобой, понимаешь…

– Я попытаюсь вам помочь, – вежливо ответил партизан.

Он достал охотничий нож и склонился над загипсованной ногой Переса, намереваясь перерезать лианы. И тут лежавший рядом с Пересом Алексей, изогнувшись, нанес партизану сильнейший удар обеими связанными ногами в грудь.

Бранко отлетел в кусты, а Заблудский заорал ослику:

– Но-о! Трогай!

Испуганный ослик дернул повозку и резво побежал по дороге, увлекая пленников во тьму сельвы.

Бранко Синицын остался лежать в кустах, приходя в сознание.

– Кто тебя просил, кретин? Зачем ты это сделал?! – завопил Перес.

– Пусть не вяжет… в следующий раз! – мстительно выговорил Заблудский.

– Ты не мог подождать, когда он хотя бы ноги мне освободит?! Что мы теперь будем делать?! – лежа орал Перес.

– Не подумал, шеф. Хотел врезать… – оправдывался Алексей. – Может, встретим кого, развяжут…

– Кого мы здесь встретим?..

Попытки поговорить с осликом и направить его назад не увенчались успехом. Ослик упрямо влачил повозку все дальше и дальше от правительственной деревни. Перес догадался, что ослик направляется к народу тем путем, по которому он раз в месяц исправно возил мешки с «фигней». Это несколько успокоило диктатора. Оставалось надеяться, что их по пути не сожрут местные хищники и они не умрут от жажды и голода. Пути до народа было три дня при темпах ослика.

Лежа на спине, Перес смотрел в ночную тьму и размышлял о жизни. Давно у него не было свободной минутки для того, чтобы оглядеться и задуматься. Ему вдруг показалось странным все, что произошло с ним за долгую и тернистую жизнь. Он словно воспарил над повозкой, над ночной сельвой и разглядывал себя сверху – связанного по рукам и ногам диктатора игрушечного государства, дона Переса де Гуэйра, и вспоминал того девятнадцатилетнего студента Ленинградского университета Яшу Чеботаря, который ночами просиживал над «Теорией поля» Ландау и Лифшица, а потом открыл, точнее, предсказал новую элементарную частицу, какой-то мезон, благодаря чему и был исключен. Его тогда распирала гордость, он поместил статью в студенческий сборник, но выяснилось, что эти сведения сугубо секретны, так как имеют отношение к ядерным технологиям. Яша тогда никак не мог понять – как то, что родилось у него в голове, может стать секретным без его, Яшиного ведома и согласия?

Ему объяснили очень доходчиво. А его приятель Сашка Шарымов с филфака, с отделения журналистики, который на спор переплывал Неву в самом широком месте у Петропавловки, читал ему Тютчева: «Молчи, скрывайся и таи и чувства, и мечты свои…» Он сам, между прочим, так и делал – писал стихи, но показывал их только близким друзьям. И стал большим человеком в журналистике, да и нынче, уже в пенсионном возрасте, издавал журнал в Москве, хотя не брезговал и вычиткой корректуры.

Но Яков был честолюбив. Государство хочет владеть мной? Никогда! Скорее я буду владеть государством! Так началась многолетняя борьба Яши сначала с Советской властью, но потом, когда он понял, что корень зла лежит не в ней, – с традиционной русской государственностью. Тут он отчасти следовал идеям князя Петра Кропоткина, но много внес и своего.

Как человек практики, Яша не мог ограничиться учением. Учения у него, собственно, и не было. А практика большая. Тунгусский метеорит подсказал ему одну причину деградации России, другая лежала в традиционной российской коррупции. Яша решил поставить чистый эксперимент – создать русское мини-государство, где власть состояла бы сплошь из воров и проходимцев, а народ – из интеллигентов. Для чего и приглашались сюда и те и другие.

И надо сказать, не было недостатка ни в тех ни в других.

Цель была такова: доказать, что в этом традиционно русском варианте возможно благоденствие государства. При одном условии – власть должна быть отделена от народа.