Фигуристая Сестричка (ЛП)

— Тогда что мы здесь делаем?

— Тебе нужно успокоиться, а не возбуждаться. Позволь мне.

Он провел ладонями по моей спине и задрал рубашку, пока не нащупал кожу. Я попыталась замедлить сердце. И понимала, что гнев, который он чувствовал, подобен адреналину в моем сердце. Я позволила ему гладить мою кожу и целовать мой рот. Он потянулся к моим губам, лизнул их. У него был замечательный язык.

Я прижалась к нему щекой, пока он касался меня, проводя руками по ягодицам и бедрам. Я была благодарна, что сегодня на мне были шорты — зеленые холщовые, которые задрались выше, чем мне обычно нравилось, но обеспечили ему достаточный доступ к моим бедрам. Он взял их сзади, каждое в отдельности, и провел кончиками пальцев по дорожке наслаждения к ластовице моих шорт.

— Повернись, — пропыхтел он, и я с некоторым трудом сделала это, оказавшись между ним и дверью, положив ноги ему на колени и удобно устроившись в его объятиях. — Просто расслабься, Кэссиди.

Я старалась слушать. Он расстегнул мои шорты и скользнул рукой по животу и под резинку трусиков, к запретному треугольнику между ног. Я вздохнула, поняв его намерения, и взяла его свободную руку в свою. Мы переплели пальцы, и в закрытой кабине слышалось только наше тяжелое дыхание.

Он провел пальцами по коже ниже моего подстриженного и влажного холмика.

— Да, — вздохнула я и почти столкнула его руку вниз. Он уступил, и я раздвинула ноги, чтобы принять его руку. Он легонько погладил пухлые губки, посылая небольшие потоки вверх в мою киску, прежде чем погрузиться в неё. Я резко вдохнула, выгнулась дугой и, хотя не видела его лица, почувствовала, что он улыбался. Он часто улыбался, когда мы были вместе, а иногда и смеялся. Я никогда не была с кем-то, с кем было бы вполне уместно смеяться, пока мы трахались, когда никакие другие эмоции не были бы уместны.

— Расслабься. Вот так. Хорошая девочка.

Я успокоилась, вздохнула и закрыла глаза, стараясь не выглядеть полностью ошеломленной каждым его прикосновением и эмоциями, которые он так искусно вызывал своими пальцами. Он ввел в меня два пальца, потом три, всё более настойчиво проникая в мою киску. Он нащупал внутри меня ту самую точку, которая заставляла меня терять голову и превращать слова в звуки нетерпения. Он одобрительно заурчал мне в шею, где оставил основательные поцелуи до самого уха.

Джейсон глубоко и сильно впился пальцами в мои влажные губы, до синяков сбив костяшки, и хотя боль пульсировала, она ещё больше разжигала мое неистовство. Я смяла в кулаке его рубашку и сжала его руку. Он провел ладонью по моим влажным складкам и легонько зажал мой бугорок в своей ладони. Это ничего не значащее движение зажгло меня, как лампочку, — собственническое, претензионное. Я прикусила губу и потянулась к его ладони, чтобы погладить пальцами свой набухший клитор.

— Кончи для меня, Кас, — прорычал он мне в ухо. Он провел нашими переплетенными руками по моему животу, чтобы крепче прижать меня к себе. Это не было похоже на то, когда в меня входил его член, — одновременно это было и более грязным, и невинным, и совершенно безумным.

Он отпустил мою руку, чтобы засунуть и её в трусики, и я с яростью провела когтями по окну, покрытому конденсатом. Другой рукой я обхватила его за шею, чтобы удержать.

Он продолжал погружать в меня пальцы, пока другой рукой обнажал мой клитор. Он прикасался ко мне, а я неистовствовала, жадно и пылко сопротивляясь его рукам. От перевозбуждения у меня помутились мысли, я впала в блаженство, как наркоманка, и всё, чего он касался, слишком хорошо, слишком много, везде.

— Джейсон, — задыхаюсь я. — О, Боже, я не могу… я… Джейсон! — я одновременно разрывалась на части, сжимаясь и разлетаясь, завязываясь узлом и плавясь. Я содрогалась, тряслась, сжималась, билась о его руки.

Когда я снова открыла глаза, спустя несколько минут или лет, его рук во мне уже не было. Я вяло вытерла капли и запотевшее стекло водительской двери и посмотрела на залитый солнцем фруктовый сад. Забытые деревья больше не выглядели как умирающие старики. Они были как из сказки. Красивые, забытые и наши.

— Лучше? — прошептал он, прижимаясь к моей коже, и я кивнула. Он вытер руки носовым платком, а потом долго держал меня на коленях, пока я смотрела, как солнце опускалось за разросшиеся деревья.

Из задумчивости нас вывел звонок его телефона. Он вздохнул и переместил мой вес, чтобы достать из кармана свой сотовый.

— Да? — молчание. Его брови внезапно сошлись вместе, и он напрягся. — Подожди. Помедленнее.

Он пересадил меня со своих коленей на сиденье рядом с собой, и я покраснела, застёгивая шорты и пытаясь расправить волосы, которые, безусловно, выглядели как после оргазма. Его выражение лица за секунду превратилось из спокойного в раздраженное.

— Нет, не делай этого, ты только разозлишь его. Я был занят, но уже в пути. Не позволяй ему на них напасть. — Наступило молчание, когда он услышал, как на другом конце кто-то кричал. — Черт возьми, Джонатан, он же не ребенок. Контролируй ситуацию в течение десяти минут, это всё, о чем я прошу.