Фигурки страсти

Алёна изумленно глянула через плечо. Но фраза, произнесенная веснушчатым, наголо бритым мужчиной в мешковатых джинсах и красной футболке навыпуск, адресовалась не ей, а худенькой смуглой женщине с очаровательной, изящной, хоть и совершенно плоской фигурой, обтянутой коротким черным платьицем, и с прекрасными длинными ногами в черных модных шлепанцах со стразами. Голова женщины тоже была обрита наголо. Лицо наполовину прикрыто черными очками, такими же огромными, как у Алёны (неужели тоже скрывает синячище или просто следует моде?), на запястьях – связки черных браслетов, в ушах – черные серьги-ромбы. А ее длиннющие ногти – даже не ногти, а когти – были покрыты черным лаком, так же как и ногти на ногах. Писк моды, что ли? Алёна вспомнила декадентского красавчика-туриста, виденного в шато Талле и получившего от нее прозвище Черный Валет. Тот тоже имел черный лак на ногтях. Вообще они с этой черной дамой словно выпали из одной карточной колоды, правда, валет был довольно лохмат, а сия дама, напротив, лысая.

Бррр…

Лысая красотка, видимо, положила глаз (очень может быть, тоже черный, но за очками не разглядишь) на браслет, который приглянулся Алёне. Но поздно, в самом деле поздно, как заметил ее спутник.

Алёна послала в очки черной дамы извиняющуюся улыбку, но ответной улыбки удостоена не была. Смуглая женщина повернулась к бритому мужчине и что-то быстро, неразборчиво сказала ему. А тот в это время чесал ногу, задрав брючину. Странно это выглядело, честное слово… Хотя что странного? Ну, чешет человек ногу и чешет… После того, что сказала спутница, он глянул снизу на Алёну, пожал плечами, одернул штанину и, взяв лысую красавицу за руку, увлек в толпу, которая на ярмарке все прибывала и прибывала.

Подошли Алёнины друзья.

– О, еще один браслет! – ахнула приметливая Лизочка. – А мы купили велосипед для папы, теперь пойдем для нас и для мамы искать. И еще мы видели Жильбера и Жаклин.

Это были соседи по Муляну, владельцы практически всех полей в округе, великие труженики и милейшие люди.

Двинулись дальше по рыночной улице. На перекрестке стояла большущая, выше человеческого роста, бочка. Рядом на столике – корзина с бокалами и три бутылки разного вина: розового, белого и красного. Видимо, местный винодел продавал напитки своего производства. Бокал вина стоил евро. Алёна с уважением посмотрела на корзинку с бокалами и на другую такую же, стоявшую под столом, – для использованной посуды. Она уже усвоила, что ни один уважающий себя французский винодел никогда не нальет вино в пластиковый стаканчик, даже на пробу случайному прохожему. Лучше закупит по оптовой цене дешевеньких бокалов побольше в какой-нибудь ближней фабрике стеклянных изделий.

Всем сразу ужасно захотелось пить. Для детей нашелся апельсиновый сок, Марина и Морис пили красное вино, Алёна, конечно, белое. Чудо из чудес!

– Попробуйте еще розового, у отца лучше всего получается розовое вино, – сказала очень немолодая и очень толстая дама, сидевшая около бочки на раскладном стульчике, который невозможно было разглядеть: только четыре тоненькие ножки торчали из-под ее юбки, что смотрелось ужасно смешно.

– Лучше на обратном пути, мадам, – пообещал Морис с улыбкой, – не то разморит нас на солнце, а нам еще велосипеды искать.

– Мадемуазель, – сурово поправила хозяйка бочки и взглянула на Мориса с обидой и подозрением: а не вознамерился ли этот мсье немедленно покуситься на ее девственность? Затем строго, с нажимом, повторила: – Мадемуазель!

– Ах, извините, – смешался Морис и даже покраснел. – Непростительная оплошность с моей стороны!

Алёна и Марина подозревали, что покраснел Морис так же, как и они, от усилий не расхохотаться, однако старая дева была польщена его почтительностью и милостиво подсказала:

– Вон там, на верхней дороге, Жак Бланкет продает почти новый велосипед.

– Отчего же он его продает… мадемуазель? – осведомился Морис.

– Жак стал слишком толст, потому что пьет пиво, – презрительно сообщила мадемуазель. – Если пить вино, так растолстеть невозможно.

Морис сдавленно согласился – и компания поскорей ретировалась, пока были силы сдерживать смех.

Пока дошли до верхней дороги, Алёна украсила свое правое запястье еще одним – за два евро – браслетом, в котором сочетались голубая эмаль и бирюза. Причем с трудом застегнула новое приобретение – два предыдущих мешали.

– Ты его так потеряешь, – покачала головой Лиза. – Дай мне какой-нибудь поносить, а?

– Бери! – великодушно протянула Алёна руку. – Какой ты хочешь?

Лиза выбрала оловянный. Конечно, он оказался великоват для тоненькой ручки, так что пришлось подвернуть концы, а уж потом застегнуть.

– Только не потеряй, ладно? – попросила Алёна. – Мне он очень нравится.

– Мне тоже, – сообщила Лиза. – Я не потеряю!

Девочка радостно чмокнула Алёну в щеку, сочувственно спросив:

– Твоя bleu болит?

– Совсем нет, – улыбнулась Алёна. Лизочка об этом спрашивала уже раз седьмой за день! Приятно, когда о тебе так беспокоятся, верно? Тем более – любимое дитя.

– А мне браслет?! – возмущенно воскликнула Танечка. – Я хочу с жемчужинками.