Фигурки страсти

Никакого проявления жестокости! Быть со всеми мягкой, как масло. Ни одного грубого слова! Но внутри… Пусть орхидея благоухает, однако она полна смертоносным ядом, который убьет каждого, кто посмеет ее сорвать!

Цыси вновь объявила себя правительницей Китая.

Правда, вдова Тунчжи была беременна. И если невестка родит наследника, тот со временем получит право занять трон… Это не устраивало Цыси. Вот только еще одна смерть в императорской семье была бы вызовом знатным фамилиям. Легко было расправиться с девкой, на которой хотел жениться Ли Ляньин. Но убить невестку… А, собственно, зачем? Можно поступить проще.

И Цыси создала невестке совершенно невыносимую жизнь. С нежной, приветливой улыбкой лишила ее всего самого необходимого. Куда-то вдруг исчезла, например, вся обувь, в которой только и могла передвигаться настоящая китайская красавица с изуродованными крошечными ножками. Вдова Тунчжи и шагу не могла шагнуть на своих копытцах, а служанки ее все до одной вдруг начали болеть, никто не мог прийти помочь ей. Она пыталась пройти по двору, смешно ковыляя, но падала наземь – и все хохотали вокруг. А императрица только качала головой: мол, какая глупая, какая неуклюжая, какая уродливая у меня невестка… Ах, бедняжка!

«Бедняжка» понимала, что дальше будет только хуже. Ей уже не хотелось жить. Но законы Китая таковы, что жертва Цыси не могла покончить с собой – за преступление против религии и нравственности вырезали бы весь ее род. Тогда молодая женщина просто прекратила есть, что не относилось китайскими законами к самоубийству, и через несколько дней умерла от истощения, так и не родив наследника.

Довольная Цыси назвала очередным императором своего четырехлетнего племянника Цзай Тяна, которому дали императорское имя Гуансюй, что означает – «бриллиантовый наследник». Цыси вновь стала регентшей и восхищенно отдалась Власти, предвкушая несколько лет полного, не делимого ни с кем блаженства.

Так приятно иногда пожить в свое удовольствие… Пусть отдохнет ядовитое жало ее коварства!

Она и не предполагала, какой сюрприз готовит ей судьба.

Наши дни, Франция

Может, и явилась бы к Алёне светлая догадка, повинуясь принципу – утро вечера мудренее, но просто не успела, потому что, лишь только наша героиня пробежала по прямой дороге, ведущей от Муляна к Френу и свернула в распадок, как неподалеку раздался странный треск. Он становился все громче, через пару секунд сделался вовсе оглушительным, и из-за поворота навстречу ей вынырнул знакомый «малыш «Рено» а при нем – Эсмэ, все в тех же очках и каскетке козырьком назад.

Парень резко затормозил и выскочил на дорогу с явным намерением заключить Алёну в объятия и облобызаться с ней. Ничего странного, все французы дружески чмокаются при встрече, однако у нашей героини возникло подозрение, что дружеским поцелуем дело на сей раз не ограничится. Поэтому она несколько попятилась и сказала вежливо, но холодно:

– Привет, Эсмэ. Возвращаешься со свидания с красоткой Бланш?

Конечно, это была издевка: возвращаться из Талле в Нуайер через Мулян – это примерно то же, что ехать из Москвы в Питер через Нижний Новгород. Однако, к ее изумлению, Эсмэ расплылся в счастливой улыбке:

– Ты ревнуешь? Как приятно! Забудь о Бланш. Я о ней ни разу не вспомнил с той минуты, как позвонил вчера, выполняя твою просьбу. Она приглашала приехать, но для меня теперь просто не существует другой женщины, кроме тебя.

– С ума сойти, – произнесла Алёна с выражением, которое при всем желании невозможно было принять за восторг. – Ну и зря, я тебе еще вчера сказала. Ничего не выйдет, усвой это как можно скорее и не мечтай попусту. Так что – рада была тебя повидать, но мне нужно продолжать мой моцион.

И она спокойно, размеренно побежала по мерно идущей под уклон дороге.

– Элен, но как же… – растерянно крикнул Эсмэ вслед, но наша героиня только помахала рукой, даже не дав себе труда обернуться.

Несколько мгновений за ее спиной стояла ошеломленная тишина, как если бы Эсмэ от изумления решил взять пример с небезызвестной супруги некоего жителя города Содома, и Алёна почти надумала возвращаться другой дорогой, лишь бы не видеть его обратившимся в соляной столб. Однако позади снова взревел мотор. Алёна искренне порадовалась, что ее юный поклонник остался жив и невредим, образумился и собирается уехать… но радовалась она рано, ибо звук начал приближаться, а потом «малыш «Рено» поравнялся с ней и перегородил дорогу.

Так… Назревала выясняловка отношений – то есть то, чего Алёна совершенно не переносила.

Она разозлилась: кажется, ясно было сказано, о чем еще говорить? Не останавливаясь, обежала машинку и продолжила путь. Но через миг неугомонный Эсмэ снова оказался поперек дороги в своей корзинке на колесах.