Фигурные скобки

Но, может быть, с ее мобильника пишет ему не она?

Он вспоминает вчерашний разговор про фигурные скобки и про тетрадь, о которой никто, если ей верить, не знал.

Марина. И только Марина.

И вот от нее же:

{{{Спасибо}}}

Надо обязательно ей позвонить. Он встает и, взяв чемоданчик, направляется к двери.

— Что касается названия «микромаги». Я понимаю, что оно приживается плохо, понимаю, что многим кажется унизительным это неубедительное «микро», но, дорогие коллеги… — слышит он за спиной.

Наверное, у него что-то не так с выражением на лице, потому что ассистентки, убирающие на столиках в фойе, обе отвлекаются от чашек и блюдец и глядят на него с легким испугом. Он проходит мимо них на лестничную площадку и оттуда звонит Марине, глядя, как и прежде, в окно. Внизу остановилась машина, двое вынимают из кузова две избирательные урны, торопятся, здесь запрещена остановка, им мешает сугроб. Ждет долго — гудки и гудки, — может, Марина не слышит сигнала, хотя вряд ли, только что посылала зажатое в скобки спасибо. Не хочет с ним разговаривать?

Он перезванивает, но телефон у нее уже отключен.

Капитонов просматривает их переписку, начиная с его первого сообщения, и вроде бы что-то проясняется — касательно хотя бы смысла посланий. «Она у меня» относится не к человеку, как он подумал, а к тетради, он же сам до этого написал про тетрадь — что вернет позже. В таком случае его вопрос «кто?», относящийся к местоимению «она», понят Мариной, как «кто вернул?». И она называет этого человека: «Иннокентий Петрович».

Далее мозг Капитонова отказывается постигать, похоже, непостижимое (но не похоже, что Капитонов откажется мыслить).

12:55

Он видит: к нему идет манипулятор Киникин (тоже покинул зал).

— Следом за вами. Прошу прощения, что беспокою. Просто мы тут одни, а я не хотел при всех.

— В чем дело? — спрашивает Капитонов.

— Мне надо было сразу признаться, — говорит Киникин. — А я побоялся оказаться посмешищем. Хочу повиниться.

— Вы про что?

— Да все из-за этих котлеток. Это для кошек, для дворовых. Не удивляйтесь, они и капустные тоже едят. Просто мы в плену стереотипов, а ведь именно в Петербурге дворовые кошки очень любят капустные котлетки, причем больше, чем мясные и рыбные. Это уже давно заметили, даже есть публикации на эту тему, я за этим слежу. Другое дело, что и кошек почти не осталось. Подвалы закрывают повсеместно, зимы суровые, травля крыс… Вы меня извините, но у меня к ним слабость, я кошатник…

А тут во дворе… за котельной… Только, пожалуйста, не надо афишировать. Я, значит, что хочу сказать? Я манипулятор-экспроприатор, лауреат международных премий. Я котлетки для кошек. Вас никто не обманывал. С чемоданчиком. Мы их просто перепутали. Еще в гостинице, в холле. У вас мой.

— А у вас мой? — воодушевляется Капитонов.

— Не совсем. Вы не поверите, но у меня не ваш. А ваш — не у меня. Получилась двойная перепутка.

— Как это? Такое бывает?

— Конечно, бывает! Вон, даже двойное убийство бывает, почему же не быть двойной перепутке?

— Мой — у кого?

— Судя по содержимому моего, который, вы понимаете, не мой, вашим обладает Господин Некромант.

— А у вас — Некроманта?

— Именно так.

— А где сам Некромант?

— Да кто ж его знает! Был бы здесь, я бы с ним сразу обменялся. А потом с вами. Но нет его здесь, утром видели, а потом куда-то исчез. Вы не расстраивайтесь. Ничего страшного. Он появится.

Двое поднимаются по лестнице, каждый по избирательной урне несет.

— Как это «ничего страшного»? А если у меня там такое, что я никому показывать не должен?

— Все будет хорошо, поверьте. Вы мне вернете мой?

— Отдавайте ваш. То есть его.

— Не могу.

— Почему не можете? — удивляется Капитонов, провожая взглядом членов счетной комиссии, вносящих две избирательных урны в фойе.

— Не могу, это чужой чемоданчик. Не мой и не ваш.

— Да какая разница, у кого он будет — у вас или у меня? — уставился на экспроприатора Капитонов.

— А если разницы нет, в чем вопрос тогда? Давайте до возвращения Некроманта оставим все, как есть. Он появится, я с ним разберусь, отдам ему его чемоданчик, возьму ваш, и сразу же вам в целости и сохранности ваш чемоданчик верну, и мы исчерпаем недоразумение. Вы мне только отдайте мой, с котлетками, вы же не будете ими питаться?..

— У вас будет два, а у меня ни одного, — соображает Капитонов. — Интересная логика.

— Вы мне не доверяете?

— Я просто не могу понять, что вам мешает прямо сейчас обменяться со мной чемоданчиками. И выйти из игры. А с Некромантом я уже и без вас могу разобраться. Вам же проще.

— Хорошо, я отвечу. Это тонкий вопрос. На сей момент о содержимом чемоданчика Некроманта, кроме самого Некроманта, знает только один человек, это я, а если мы с вами так на так обменяемся, будут знать двое.

— Но мне наплевать на содержимое чемоданчика Некроманта! Я и знать не хочу, что там внутри.

— И правильно! Но войдите в мое положение, я ведь уже знаю, вот в чем проблема! Если бы я не знал о содержимом этого чемоданчика, я бы его на ваш не задумываясь обменял. Но поскольку я знаю,

что там внутри, — не могу, не имею права морального.