Фигурные скобки

— Учредительная, — отвечает Капитонов, исключительно потому, что прозвучало «можете не отвечать», и более того — предъявляет приглашение на бумажке, полагая, что это его избавит от прочих объяснений.

— Ух ты! — говорит полицейский. — Знакомая конференция.

— В самом деле? — не верит ему Капитонов. — Вы в курсе?

— Это которую взорвать хотели, — показывает полицейский другому полицейскому капитоновское приглашение.

— В смысле? — не понимает Капитонов.

— И в смысле, и в курсе, — отвечает на все сразу первый, тогда как второй полицейский уставился на приглашение, как на диковинку. — Так вы не слышали в новостях?

— Кто взорвать хотел? — Капитонов совсем сбит с толку.

— Да такие же шутники вроде вас.

— Такие же фокусники, — добавляет второй, и оба они почему-то смеются.

Возвращая бумагу, отпускают, напутствуя — устами первого:

— Берегите себя.

Капитонов возвращается к турникету.

16:58

Сообщенное полицейскими возбуждает в голове Капитонова столь сумбурные мысли, что, правильнее сказать, Капитонов не думает. А когда не думает Капитонов, у него думается само — не по делу, без пользы, для него самого незаметно. Глубина, на какую погружает его эскалатор, это синус тридцати на длину эскалатора, то есть длина пополам, о чем и думать не надо: понятно и так. Взгляд привычно цепляет во встречном восходящем потоке лица, ну если не точно красавиц, то хотя бы претенденток на звание мисс эскалатора. Сами подсчитываются — ряд за рядом — светильники. По мере спуска: 21. Итого, с учетом расстояния между ними и тридцатиградусного наклона — глубина, получается, 50 метров с хвостиком.

Но это все — просто так — между прочим. Мисс эскалатора он назначил первую, с буйно-рыжими волосами, вьющимися из-под меховой шапки. В остальном встречный эскалатор не радовал глаз.

В Москве односводчатых станций нет почти, а эта в Петербурге огромна. В торце расположились погреться бомжи: до них не доходят ни блюстители порядка, ни работники местных подземных служб. Да и у Капитонова нет необходимости идти в тот конец перрона.

До отъезда в Москву петербургское метро по сравнению со столичным представлялось ему пределом простоты и изящества, — теперь он должен разбираться с линиями и переходами. Держится в вагоне за поручень и глядит на изображение схемы метро, отягощенное рекламой какого-то банка. Убеждается в необходимости пересадки. Вот еще эскалаторное: там, когда он спускался, женский голос предупреждал об «участившихся случаях несанкционированной торговли с рук», — теперь вагонный продавец являет себя во всем совершенстве: деловит, энергичен, хорошо поставленный голос. В руке у него полиэтиленовый пакет, набитый товаром. Судя по тому, что он сейчас звонко и бодро выкрикивает, эти носки не простые.

— Термоноски российского и белорусского производства!.. Сами регулируют температуру ног и уменьшают трение при ходьбе!.. Продаю по отпускной цене производителя — 50 рублей за пару без торговой наценки!..

Капитонов единственный в вагоне, кто замечает присутствие продавца.

Продавец, со своей стороны, издалека заметил, что пятьдесят рублей уже один очарованный извлек из кармана. Он ускоряет шаг в правильном направлении.

— Я не спрашиваю, как уменьшается трение, мне интересно, зачем, — говорит Капитонов, протягивая продавцу деньги. — Зачем надо уменьшать трение при ходьбе?

— Для безопасности шага и ощущения повышенной комфортности стоп, — не моргнув глазом, отвечает коммерсант, вручая носки Капитонову.

Не ангел ли это, персонально явленный Капитонову? Ну, ведь не может же быть такого, чтобы ни одна душа не взглянула на продавца термоносков: слышал ли его кто-нибудь, кроме Капитонова, видел ли?

Двери открываются, и продавец термоносков покидает вагон.

17:47

Портье-блондинка, девушка в униформе с шелковым галстуком, разговаривает по телефону за стойкой ресепшен — поворачивает лицо на вошедшего Капитонова, и он читает в ее глазах, вместо приветствия, «у нас проблемы». О природе проблем гадать не надо. Проблема персонифицирована в образе единственного клиента. У него длинные, зачесанные назад седые волосы, лет ему на вид за пятьдесят, а вид одежды, что на нем, поддается лишь определению от противного: это не шуба, не тулуп, не пальто, не куртка. Не халат, не кольчуга. За спиной у него не то чтобы рюкзак, а котомка на плетеной тесьме.

— Да, да, — говорит девушка за стойкой ресепшен, — не хочет вообще называться… Нет, паспорт не показывает. Сказал, нет паспорта. И отказывается заполнять бланк… Так я то же самое говорю. А он не слушается…

Легкий запах прелости, неожиданный для данного места, заставляет Капитонова отступить хотя бы на шаг от клиента. Он достает паспорт и кладет его на стойку — это пустяковое действие, не означающее ничего иного, кроме готовности к регистрации, замечено человеком-проблемой — на его и без того неприветливом лице появляется гримаса напускного отвращения, тогда как девушка за стойкой, не прерывая разговора, наоборот, одобряюще кивает Капитонову, мол, вы молодец, все правильно, и говорит в трубку, по-видимому, своему начальнику: