Фихте

Как было показано выше, содержанием первоначального права является длительное, зависящее исключительно лишь от воли личности взаимодействие ее с чувственным миром вне ее. В договоре о собственности каждому отдельному [лицу] исключительно присваивается определенная часть этого чувственного мира в качестве сферы его взаимодействия при соблюдении двух условий: он оставляет ненарушенной свободу всех остальных в их сферах и гарантирует ее, оказывая помощь в защите в случае покушения на нее со стороны третьего [лица].

Первоначально ему присвоена сфера его свободы, как таковая, и ничего более. Эта сфера содержит ряд объектов, определенных предоставленной ему свободой. В тех пределах, в которых распространяется эта его свобода, и не далее, распространяется и его право собственности на эти объекты. Он их получает исключительно для определенного употребления; и только из этого употребления и из всего, что не благоприятствует этому употреблению, он имеет право исключать каждого. Определенная деятельность есть объект договора о собственности.

(Вспомним сказанное выше. Первой основой всякой собственности согласно понятию первоначального права является то, что я нечто подчинил моим целям. Каким же целям? Этот вопрос встает перед каждым при заключении гражданского договора, который целиком должен быть определенным и определяющим. Гарантируется лишь эта объявленная и признанная цель в вещах и ничего более, а [право] собственности на объекты распространяется лишь на достижение этой цели, что очевидно.)

II. Эти цели в свою очередь могут быть различными даже при использовании одного и того же объекта и, следовательно, очень различными для разного рода объектов. Спрашивается: нельзя ли все возможные цели гражданина все же подчинить одной единственной цели?

Личность, поскольку она действует, всегда предполагает свое собственное дальнейшее существование; цель ее нынешнего действия всегда лежит в будущем; и она является причиной в чувственном мире лишь в такой мере, в какой она ведет от нынешнего момента к будущему. Свобода и дальнейшее существование существенно связаны, и, кто гарантирует первое, тот необходимо гарантирует и второе. В нынешней деятельности содержится будущее.

Природа определила людей (мы имеем здесь дело только с ними) для свободы, т. е. для деятельности. Природа достигает всех своих целей, следовательно, она и эту цель надежно обеспечила и, по всей видимости, действительно ее достигнет. Какую же систему она могла представить, чтобы побудить людей к деятельности?

Предположим, что каждый человек имеет желания на будущее, тогда природа наверняка достигла бы своей цели, сделав так, чтобы возможность будущего вообще была обусловлена для этого существа его нынешней деятельностью. И наоборот, в желании будущего тогда содержалась бы необходимость нынешней деятельности. Будущее было бы обусловлено нынешней деятельностью; в нынешней деятельности с необходимостью охватывалось бы будущее.

Но так как могли бы быть даже люди, не имеющие никаких пожеланий на будущее, то и жажда дальнейшего существования обоснована не чем иным, как нынешней деятельностью, которая сама же опять обусловлена пожеланием будущего; поскольку, следовательно, система природы оказалась порочным кругом, она должна объединить то и другое в чем-то третьем, нынешнем; таковым и является страдание (Schmerz). Если дальнейшее существование в опасности, то со страданием в настоящем связаны и нынешняя деятельность, и желание, и возможность дальнейшего существования. Это страдание— голод и жажда; и оказывается, что только потребность питания является первичной движущей силой, а ее удовлетворение— последней конечной целью государства и всей человеческой жизни и деятельности; само собой понятно, что, до тех пор пока человек остается исключительно под руководством природы и не возвышается благодаря свободе до более высокого существования, только эта потребность и составляет высший синтез, объединяющий все противоречия. Таким образом, высшая и всеобщая цель всякой свободной деятельности — возможность жить. Эту цель имеет каждый; и, поскольку свобода вообще гарантируется, гарантируется и эта цель. Без ее достижения была бы совершенно невозможна свобода, как и дальнейшее существование личности.

III. Итак, мы получаем более точное определение признанного в договоре о собственности за каждым отдельным [лицом] права пользования свободой. Возможность жить есть абсолютная неотчуждаемая собственность всех людей. Мы видели, что ему, [лицу], придана определенная сфера объектов исключительно для определенного употребления. Но конечная цель этого употребления— возможность жить. Достижение этой цели гарантируется — это и есть дух договора о собственности. Принципом всякого разумного государственного устройства является: каждый должен иметь возможность жить своим трудом.