Фиктивная семья отца

И, да… Они смотрят на моего… фиктивного мужа с нескрываемой завистью. Высокий, красивый, да еще и щедрый. И я возле него – замарашка в драной одежде и зашитых колготах.

Родион по-хозяйски забирает многочисленные пакеты и направляется к выходу. Грузит покупки в багажник и подходит к пассажирской двери, чтобы помочь мне сесть.

– Спасибо, – произношу я порывисто. – Можно я… Я хотела тебя поблагодарить.

– Я и сам хотел попросить об одолжении, – кивает он, склонившись ко мне.

Боже… Я с ума схожу от страха и нахлынувших чувств. Видимо, он ждет поцелуя? Приподнимаюсь на носочках и целую его в щеку – слегка колючую и ароматную. И мне так не хочется отлипать… И покупки тут ни при чем…

– Поль… – он целует меня в щеку и тотчас отстраняется. – Не ты ли брала с меня обещание не посягать?

– Прости, прости… Спасибо за заботу и за вещи. Я очень ценю то, что ты…

– Поль, я хотел о другом попросить. Дело касается расследования. Я хочу понять, что происходит на заводе. Но отец при жизни запретил пускать меня и брата.

– Понимаю. Я езжу туда раз в неделю на планерку. В понедельник поедем вместе.

Полина.

– Поль, а зачем ты вяжешь простые носки таким сложным узором? – недоумевает Маринка, сидя возле меня на табурете.

Я проводила визитеров и уложила Анфиску спать. Вдохнула тишину и закрыла глаза, пытаясь уместить происшедшее по полочкам… Мой будущий красавец-муж купил мне одежду… Много одежды и теплую обувь. А я поцеловала его в щеку… Хотя часом ранее взяла обещание «не посягать». Черт… Мне бы успокоиться… Отдышаться и прийти в себя. Потому что я отравлена Родионом – его запахом и голосом, улыбкой, прикосновениями украдкой… Его сегодня было слишком много… Непозволительно много для будущей фиктивной жены… Но, стоило мне прилечь возле дочери и закрыть глаза, явилась Марина.

– Потому что я вяжу… подарок, – отвечаю тихонько, постукивая спицами.

– Счастливая ты, Полька. Посмотри, сколько людей тебя любят? У тебя целый день гост,! – чуть слышно произносит она.

– Ты права, – улыбаюсь в ответ, пряча взгляд.

Но разве от подруги что-то скроешь? Она прищуривается и продолжает меня допрашивать:

– Так так… Ты что-то недоговариваешь. Глазки блестят, щечки красные… Он целовал тебя, да?

– Нет. Конечно, нет, – отвечаю чопорно и откладываю спицы. От разговора не уйти… Да и ни к чему таиться от подруги – все равно узнает…

– Я выхожу замуж, Марин.

– Очуметь! – по палате разносится ее громкий шепот.

– Брак будет фиктивным, – уточняю важно, словно рассказываю ученикам материал урока. – Родион… Максимович боится, что Анфиса попадет в детский дом, если меня посадят. Он делает это из чувства долга… – встречаю насмешливый взгляд подруги. – Поступает благородно ради памяти отца.

– Торжественная речь, ничего не скажешь. Чушь это все собачья, Поль. Ты нравишься ему, вот и все… Очень нравишься. Какой мужик станет так носиться с женщиной?

– Он просто меня пожалел. Зачем ему такая, как я? – отвечаю надломленно и против воли перевожу взгляд на пальто, висящие на вешалке возле входа.

– Еще раз очуметь, – прослеживает за моим взглядом Марина. – Это твое?

Она встает с места и любовно поглаживает дорогой кашемир и пушистый воротник пальто. – Равнодушен он… Смех один. Выдумали себе препятствия и мужественно их преодолевают. Я тебе так скажу, подруга: поцелуй его сама и посмотришь, как ему все равно.

– Да не буду я… его целовать. Зачем? Ты бы видела его жену… Она его любит. Может, еще сойдутся?

– Я ее видела в интернете, ничего особенного. Не лучше тебя ни капельки, Поль. Дай себе шанс, говорю тебе. Ты… Тебе хочется большего? Только честно?

Анфиска шевелится и всхлипывает во сне. Замолкаю, будто давая себе капельку времени осознать, чего я хочу?

– Да, Марин. Он… Он привлекательный мужчина, высокий и… У него сильные руки и… Господи, разве об этом я сейчас должна думать? – закрываю лицо ладонями.

– А когда еще думать? Живи, как обреченный на смерть пациент – пей жизнь большими глотками, ешь ее ложками, наслаждайся, твори, пари по воздуху… Танцуй, пой, живи… Когда еще все это делать, если тебя могут закрыть?

– Маринка, ты прелесть, – улыбаюсь, возвращаясь к вязанию. – Родион предлагает мне съехать в квартиру Максима Игоревича. Я отказывалась, а сейчас… Может, согласиться? Пожить как белый человек?

– Соглашайся, конечно. Когда вас выписывают?

– Врач говорит, что показаний для пребывания в стационаре нет. Трещина заживает хорошо, еще немного, и Анфисе можно будет ходить.

Маринка рассказывает о новом ухажере и тихонько хихикает. Пьет чай и пирожные, что сама принесла. Я стучу спицами, вывязывая косы на простых носках. Может, он их и носить не будет? В его квартире тепло, в отличие от моей… Почему я каждую минуту думаю о нем? Вместо мыслей о судьбе дочери и собственной свободе я думаю о нем? Пощадите меня, Родион Максимович…

– Полька, это у тебя под подушкой что-то гудит? – зовет меня Маринка.

– Ой, это телефон. И это… Родион.

Вскакиваю с места, словно мне звонит президент. Подхожу к окну и приваливаюсь лбом к холодному стеклу… Глубоко дышу, как рыба, оказавшаяся без воды…