Фиктивная жена (СИ)

Поднимаюсь на второй этаж, медленно бреду по коридору, замечая, что навстречу мне из своей комнаты выходит Арон. Его сегодня не узнать. Он всегда такой разный, но я никогда не видела Арона в классическом костюме и белой рубашке, обычно на нем джинсы, футболки, худи, кожаные куртки. А тут костюм, рубашка с высоким воротом и начищенные туфли. Нет, на его широких плечах костюм смотрится великолепно, просто неожиданно. Он улыбается мне, играя с ключами от машины. А я не могу улыбнуться ему в ответ, все мои мысли там, внизу, с Мироном и Платоном.

— Кто тебя обидел? Кому из братьев морду набить? — интересуется он.

— Они сейчас там ее друг другу набьют. Арон, пожалуйста, разними их, — прошу я его.

— Ну и пусть набьют. Выяснят, кто прав, — так спокойно отвечает Арон. — Они же мужики. Им нужно выяснить, кто доминантный самец. И это их война. Полезно иногда выплеснуть тестостерон.

— Арон, пожалуйста, — почти молю его я.

— Ладно, только ради тебя, — кивает он и спускается вниз.

ГЛАВА 20

Мирон

— Какая послушная. Дрессируешь? — скалится волчонок, и это последняя капля. Я довольно уравновешенный человек, но его детские выходки взрывают меня. Хватаю сучоныша за грудки и притягиваю к себе. Не дергается, но ухмыляется мне в лицо.

— Случай меня, щенок. Язык свой прикуси. Мне абсолютно плевать на твои детские выпады. Девочку «бить» прекрати! — почти рычу ему в лицо, а Платон смеется. Нет, ему не весело. Он просто не может справиться с эмоциями.

— Ммм, как у тебя все просто, — пытается скинуть мои руки, но я не поддаюсь. — Забрал у меня девушку, наплевал на мои чувства, на обещания, чтобы потешить свою похоть. Ты же выкинешь ее, как наиграешься. А она, дура, этого не понимает. Купилась на твои возможности, деньги, власть. Противно от вас обоих! — уже с ненавистью выплевывает мне в лицо. Краем глаза замечаю, как выходит Арон и облокачивается на двери, наблюдая за нами.

— Идиот ты, — отталкиваю Платона от себя. Братишка пошатывается, и с пофигистическим выражением лица падает в кресло. Озлобился, стал циничнее и агрессивнее. Отчасти он прав: я виноват. Но…

— Арон, дай сигарету.

Брат молча вынимает пачку, вытягивает себе и мне сигареты, ухмыляясь. Да, я бросил. Но сейчас меня сносит от эмоций. Давно со мной такого не было. Прикуриваю, горло дерет с непривычки. Арон курит крепкие.

— Что, мордобоя не будет? — ржет, обходит меня и садится рядом с Платоном в плетеное кресло. — Пока вы тут меряетесь достоинствами, ваша девушка заработает стресс. Она у вас очень восприимчивая принцесса.

Закрываю глаза, выпуская густой горький дым в небо.

— Она не была твоей девушкой. Между вами ничего не было. Милана ничего к тебе не испытывала. Поэтому извини, братишка, все честно…

— А между вами, значит, уже много чего было?!

— Какая разница, что между нами было? Это уже наше личное, — говорю спокойно, стараясь дышать.

— Уже личное, — цокает Платон.

— Платон… Ну так вышло, — развожу руками, не желая усугублять отношения с братом. — Накрыло меня от этой девочки. Но если бы я хоть немного почувствовал, что Милана что-то испытывает к тебе, я бы не встал между вами.

Вышвыриваю недокуренную сигарету в урну, дышу. Молчим. Слышно только шуршание ветра и как Арон играет с зажигалкой, покручивая ее в пальцах.

— Значит, не твоя это женщина, — констатирует Арон, обращаясь к Платону. — Твоя не променяла бы тебя ни на кого. А если она не твоя, отпусти. Не нужна тебе такая.

— Да к черту вас! Легко вам рассуждать, — психует Платон, соскакивая с кресла. — Один – циник до мозга костей, — тычет в меня пальцем. — Женщины для тебя всегда были и будут предметом доставления удовольствия. Вещами, которые можно купить, а наигравшись, выкинуть. Просто в Милане ты увидел что-то новенькое и интересное, когда приелись гламурные шмары. А в этой девочке что-то свежее, еще не испачканное. Но не сомневаюсь, что как только ты снимешь с нее этот цвет, сразу также втопчешь в грязь, — Платон дышит прерывисто, словно кричит внутри. А мы с Ароном просто его слушаем. Пусть выскажется, может, легче станет. Тем более что выливает он правду. — А ты, — указывает на Арона. — Ты же ломаешь баб! После тебя им остаётся только спиться и вздернуться, — а вот это уже грязный ход, но Арон не дергается, стискивает челюсть и прикуривает еще сигарету. Платон бьет ему под дых, в самое нутро, напоминая о том, что Арон никогда не забудет. — Твои рецидивы никто не выдержит! И вот вы, такие, мля, «правильные», учите меня жить?! — дышит глубоко, словно не хватает воздуха. Высказался, молодец. Решил всех скелетов из наших шкафов вытащить? — Думаете, я не знаю, какие вы дела проворачиваете, «законопослушные» вы мои!