Фиктивный брак

«Татьяна, знай, что наши отношения — не мимолетный роман. Я люблю тебя, неужели ты до сих пор это не поняла? Я полюбил тебя с самого первого мгновения нашей встречи еще тогда, в общежитии, когда я смотрел на тебя издали, не решаясь приблизиться. Бог мой, как я тебя любил! Сам не пойму, почему я навязал тебе этот дурацкий фиктивный брак с глупым и оскорбительным для тебя условием брачной ночи, вместо того, чтобы сразу признаться тебе в любви и предложить выйти за меня замуж! Но я никак не мог ожидать, что наша близость окажется такой ужасной для тебя. Да, я поступил необдуманно и жестоко. Но поверь, я сполна расплатился за это своими нынешними страданиями! Ты прекрасно знаешь, что я тебя люблю. Люблю, дорогая моя, милая моя жена! О, как я тебя люблю! Если я останусь в Москве, то не удержусь от какого-нибудь безумства — например, заночую под дверью твоей квартиры. Бог знает, что я пишу…»

На этом запись обрывалась, а несколько последних строчек были перечеркнуты крест-накрест.

С торопливой жадностью Татьяна расправила новый листок бумаги. Текст на нем начинался со строчной буквы. Видимо, это было продолжение письма, начало которого находилось где-то среди других листков.

«…я ощущал себя наверху блаженства, мне было так хорошо, как ни с одной женщиной. В минуты нашей близости я видел в твоих глазах слезы. Ты плакала, потому что и сама испытывала наслаждение. Никогда не смогу забыть этих слез! Но утром ты словно вылила на меня ушат холодной воды. Прошлое опять встало между нами. После нашего разговора я понял: моей мечте не суждено сбыться. У меня больше нет моральных прав настаивать на продолжении нашего брака…»

Татьяну бросало то в жар, то в холод. Она даже не услышала, как в дверь позвонили и Дарья Николаевна пошла открывать.

Громкие голоса в прихожей вывели ее из оцепенения. Она не успела смахнуть с глаз слезы, как в кабинет, оживленно переговариваясь, вошли Олег и Катя.

Увидев мать с залитым слезами лицом, Катя на мгновение замерла, а потом подбежала к ней, обняла за плечи и легонько встряхнула, пытливо заглядывая в глаза.

— Мама, что случилось? Это из-за меня? Из-за того, что я уехала тогда с Олегом?

— Простите нас, Татьяна Сергеевна, — добавил смущенный Олег, остановившись за спиной Кати.

Татьяна дрожащими руками раскрыла сумочку и достала платок. Взгляд Кати упал на один из листков, лежавших на столе перед матерью. С минуту она вглядывалась в неровные строчки, затем, вспыхнув, перевела расширившиеся глаза на мать.

— Неужели… — прошептала она, — Виктор Владимирович тебя так лю… — Она не договорила, мельком посмотрев на Олега. Тот тоже подошел к столу и наклонился, чтобы взять листок, но Катя удержала его. — Не надо. Это мамины письма. Они адресованы ей одной.

Молодой человек с несколько ошеломленным видом отошел.

— Почему он уехал? Он же любит тебя! — воскликнула Катя.

— Это я виновата, — борясь с подступающими к горлу рыданиями, проговорила Татьяна.

— Послушай, мама. — Дочь взяла ее за руку. — Ведь и ты любишь его!

Татьяна опустила голову. Слезы с новой, неудержимой силой заструились по ее щекам.

Катя повернулась к Олегу.

— Между мамой и отцом что-то произошло.

— Наверное, из-за этого он так быстро собрался лететь, — предположил Олег.

— Знаешь что? — сказала Катя, осененная какой-то мыслью. — Ведь его еще можно вернуть. Во сколько вылет?

— В три.

— А сейчас полвторого. Мы успеем доехать до аэропорта!