Филарет – Патриарх Московский

— Как ты думаешь, войскам нужен обозный воевода?

— Обозный воевода? Это что ещё за зверь? — спросил, усмехаясь, Никита Романович.

— Глава прибора (отряда), охраняющего обоз.

— Отряда, охраняющего обоз? Не нужен такой отряд и такой воевода. Обозы должны ходить со своими отрядами. Вот ты говоришь, что ты воевода. Как шли твои стрельцы? Был у них обоз?

Я покрутил головой.

— Всё своё несли с собой. У каждого был запас съестного припаса на две недели. Конные обошлись третьей лошадью, санные везли запасы в санях.

— Вот! — подняв палец вверх, произнёс Никита Романович. — А некоторые воеводы, как, например тот же Оболенский-Серебряный, собирают обоз и пускают его вслед войску, по старинке. Так ещё царь Василий делал. Вот это, когда идут большие отряды — плохо.

— И зачем они это делают, — спросил я, зная ответ.

— Чтобы ускорить ход отряда. Но отряд отрывается от обоза и тогда обозу нужен обозный воевода с особым отрядом. А нахрена козе балалайка?

— Так, ты думаешь, что государь тоже так сделает?

— Он уже так делает. Всем разослан указ собирать войско с учётом наличия у каждого отряда съестного припаса на три месяца. В Можайске и Смоленске склады уже с весны пополняются всяким припасом. И войска в этих городах свои обозы пополнят. А посошных охраняет отряд Ивана Григорьевича Выродкова. Они ему всё строят, ломают, копают, вот он их и охраняет своей тысячей.

Я кивнул. Про Ивана Выродкова, командира единственного в этом времени «сапёрного батальона» и про его роль в Ливонской войне я знал, ибо когда-то читал, так как интересовался взрывотехникой средних веков, а подрыв крепостей без сапёрных работ, коими руководил Выродов, не произвести.

— А правда, что стены взрывают литвины и фрязины? — спросил я, так как читал, что главными подрывниками в армии Ивана Грозного были выходцы из Италии по фамилии Марини.

Их обширный клан служил и литовцам, и русским. И, как мне думалось, был специально заслан Ватиканом, чтобы с помощью русского оружия уничтожить Ливонский орден, как самостоятельное государство, и присоединить Ливонию к Польше.

— Фрязины и у нас, и в Литве. А литвины они потому, что были взяты в полон, а оказались родичами. На нас Петрушка Маринин ещё со взятия Казани служит. Он, да двое англов. Имена у них больно чудные, не упомнил.

— Понятно. Так и где тебе царь место отписал? В каком полку? Наверное, снова в товарищах у князя Оболенского встану. Он жаловал меня.

— Слушай, отец. А почему твои братья Данила и Василий в ближниках к царю, а ты на отдалении.

Никита Романович пожал плечами.

— Данила давно при дворе. Ещё царь Василий его приметил. Твой дед в опекунах нынешнего царя был, а Данила старший у нас и с ним рядом всегда, и с Иваном Васильевичем. А когда тот на царство помазался окольничим его сделал и дворецким. Вот так он и рядом. И наш двоюродный брат Василий Михайлович погодок с ним и тоже быстро пошёл по службе. При царе на Казань ходил, окольничего и боярство получил. Его отец и наш дядька Михаил был особенно близок к царю Василию Ивановичу. Послом был у литвин, дворецким Большого дворца. Смоленск брал вторым воеводой большого полка. У Елены Глинской в советниках ходил, но не долго. Отравили… Василия на Анастасии Бельской женил. Её брат Иван Дмитриевич сейчас у государя в фаворе.

«Не долго он будет в фаворе», — подумал я, зная о его готовящемся побеге в Литву, но сказал:

— Ты ведь тоже с царём был когда Казань брали…

— Меня царь отправил в Москву царицу поздравлять, когда узнал, что у него сын родился, — несколько горделиво сообщил Никита Романович.

— Ну, вот… А почему-то не при дворе.

Отец насупился.

— Кому-то нравится в садомии участвовать, а кому-то нет, — наконец сказал он.

— Царь Иван и садомия? — удивился я. — Да он агнец Божий.

Никита Романович, хмыкнув дёрнув правой стороной лица.

— Вроде по возрасту мал ты ещё, чтобы с тобой про это говорить, но глядючи на тебя и задумаешься, «а не пора-ли?».

— Пора-пора, Никита Романович. Всё расскажи. Хочу знать, что мне от царя можно ждать.

— Ждать, сын, от царя можешь что угодно и когда угодно. А ещё более худшего можешь ждать от Алексея Басманова и его сына Федьки. Сейчас Басмановы вроде в немилость попали, но это до поры до времени. Так уже часто бывало. Отошлёт царь Басмановых, а потом снова призывает. Настя сдерживала его своей болезнью от блуда ибо грех двойной блядити мужу, когда жена на смертном одре.

— Почему мне от них надо беречься?

— Да потому, дурья твоя башка, что не допускает Алёшка Басманов никого к царю ближе себя. И меня от него отодвинул. Так и сказал: «спрячься, чтобы я тебя не видел, ежели с нами в деле не участвуешь».

— В каком деле?