Филарет – Патриарх Московский 2 (СИ)

— Твой сын Фёдор и Ирина смогли уговорить Константинополь признать православную церковь и учредить патриаршество в России.

— Господи — Вседержитель, спасибо тебе! — с пиететом произнёс Царь Иван и снова несколько раз перекрестился. — За это всё прощу, царю безродному. Бог им судья. Спасибо тебе, Федюня, за вести добрые! Вот порадовал, так порадовал. Теперь и помирать можно!

Фёдор аж опешил от такого эффекта.

— Э-э… Ты чего, Иван Васильевич. До этого ещё дожить надо и постараться, чтобы так и произошло. Я же тебе и говорю, что удержать надо настоящее, чтобы оно стало будущим.

— Держи, Федюня! Держи это настоящее! И меня держи. Чтобы, понимаешь, сказку сделать былью, понимаешь! — сказал царь почти словами известного в будущем киногероя.

И Фёдор сильно удивился такому совпадению. Ему даже показалось, что он участвует в художественном фильме: то ли «кавказская пленница», то ли «Иван Васильевич меняет профессию». Попаданец даже головой потряс, чтобы снять накативший на него морок.

— Я, государь, сначала боялся подходить к тебе по поводу болезни царицы. Грешным делом думал: «умрёт, так умрёт». Опасался, что и остальное будущее изменится. Жалко Ивана, что не станет царём, но… А вдруг, если станет, то не договорится с Константинополем. Понимаешь?

— Теперь я понимаю тебя, Федюня.

— А потом не выдержал, и стал пытаться лечить царицу и когда срок смерти её минул, даже испугался, что у меня получилось изменить историю, но продолжил лечить.

Фёдор замолчал, сокрушённо уставившись в узор красно-желтого ковра, лежащего на полу.

— Но не судьба, — выдохнул он и, подняв глаза, наполненные слезами, продолжил. — Но я тогда так напугался, что может всё измениться, что не хотел тебе ничего говорить. Слов не имел. И случай не подворачивался.

Царь саркастически хмыкнул.

— Да, уж… Сегодня случай представился. Чуть царя вообще не убил. Вот тебе бы была история! Сказочная история. Чем дальше, тем страшнее.

Царь замолчал, изображая на лице озабоченность и размышления. Он то хмурился, то кривил губы, то улыбался или растягивал уголки губ в разные стороны. Короче, играл лицом. Фёдор молчал и ждал вопросов. Вопросы у царя нашлись.

— «Всё-таки последовательный был царь Иван Васильевич Грозный, — подумал Попаданец, услыша вопрос. — И умный. Хотя, почему был? Вот он перед глазами, как живой!»

— А кто после поляков-то в цари вышел? Нашли достойного?

Фёдор кашлянул, покрутил головой, шеей, почесал затылок.

— Ты ещё жопу почеши, Федюня! — хмыкнул государь. — С царём ведь разговоры разговариваешь, а ведёшь, как на конюшне перед мерином, не зная с какой стороны седло надеть. Говори давай! Не томи!

— Я, государь, — соврал Фёдор, но не совсем, ведь будучи Патриархом Московским и всея Руси, он был соправителем своего сына Михаила Романова.

— Что? Слушаю, говори!

— Э-э-э… В смысле, э-э-э, я стал царём. По решению Земского Собора, государь.

— Что?! — не то удивился, не то возмутился Иван Васильевич. — Ты-то каким боком к трону оказался?

Попаданец хотел пошутить, сказав: «Стреляли…», но не посмел.

— В плену я польском был, потом вырвался, собрал ополчение и изгнал поляков из Москвы. Вот за это и избрал народ, — врал Попаданец, не краснея, ибо искренне считал, что доведись, и соберёт, и изгонит.

— О, мля! Вот это денёк сегодня! Доживу ли?! Или сердце лопнет? Федюня, матерь Божья — царь! Здрасти, приехали! Дай воды попить. Пересохло в горле. Можно воду.

— Только с вином. Сейчас разбодяжу.

Фёдор быстро отошёл к окну, на котором стояли разные напитки в серебряных кувшинах с крышками, и, пользуясь случаем, перевёл дыхание, незаметно вытерев выступившую на лбу испарину. Налил в кубок какого-то взвара (он даже не удосужился глянуть, какого), плеснул туда же спирту и, вернувшись, к кровати, протянул кубок царю. Царь скривился.

— Отведай.

Фёдор удивился.

— Ты думаешь, что я хочу тебя отравить?

Царь потупил глаза, скривился и отвёл взгляд.

— Отведай.

— У-у-у, — «проучал» Фёдор. — Вышел, значит, я из доверия? Ну-ну…

Он дернул головой влево.

— Да, уж. Ну, ладно.

Попаданец попробовал получившийся напиток и удивился.

— Вкусненько. Отличный коктейль!

Он большими глотками выпил всё спиртово-смородиново-малиновое великолепие, довольно крякнул и снова направился к окну. Сделав ещё одну порцию напитка, он снова вернулся к царю и протянул тому кубок.

— Отпить, спросил он у царя.

Иван Васильевич взял кубок и сказал:

— Хрен тебе! Совсем ты берега попутал, Федюня.

Царь сначала попробовал, а потом продолжил пить из кубка пока всё не выпил.

— Действительно вкусно. Отличный товар, Федюня! Я разбавлял вино, что ключница варит, с взварами.

Царь скривился и покрутил головой.

— Гадость. А у тебя нет вкуса преисподней. Этой… Серой не воняет.

— Правильно! Я же спиритус через угольно-медный мешок прогонял. Специальную сетку кузнецам заказывал.

— Вот умелец, — «повеселел» самодержец. — Ну и как мне тебя убивать?

— А зачем? — удивился Попаданец.

— Да, как зачем? Какой из тебя царь?!

— И-и-и, — Фёдор икнул. — Извините.

Он покачал перед лицом царя Ивана пальцем.