Филе из Золотого Петушка

– Мама! – взвизгнул Костя. – Я опаздываю.

Он моментально вытолкал меня в коридор и, схватив за руку, потащил вперед. Мы оказались перед пыльным бархатным занавесом, где-то сбоку одуряюще гремела музыка. Костя, на ходу влезший в майку и нацепивший растрепанный парик, подтолкнул меня влево.

– Осторожно, там две ступеньки, – заботливо сказал он, – сядь где-нибудь, посмотри, как я танцую, а потом я отдам тебе ключи, и договорим.

Я повиновалась и очутилась в гомонящем зале, где колыхался плотный сигаретный дым. Множество столиков, между которыми практически не осталось проходов, за ними широкая танцплощадка, а прямо передо мной круглая сцена с шестом.

Оглядевшись, я увидела пустое кресло и села.

Надеюсь, не вызову недоуменных вопросов. Официанты, хорошенькие мальчики, все, как на подбор, кудрявые блондины, бегали по залу с полными подносами. На ногах у них было нечто напоминавшее сандалии римских легионеров, на мой взгляд, очень неудобная обувь, я бы непременно упала и грохнула всю посуду, вели мне кто-нибудь разносить еду в таких босоножках.

Но мальчишки ловко управлялись. Я слегка струхнула. Ну что делать женщине в месте, где собираются геи? Сейчас охрана выведет меня вон.

Но потом, оглянувшись, увидела, что за столиками сидит много женщин, и успокоилась.

Пыльный занавес раздвинулся, и на сцене появился Костик. Зрители затопали ногами, засвистели, застучали приборами о тарелки.

Парень выглядел великолепно. Яркий свет рампы «убил» аляповатый грубый грим, и танцор стал похож на красивую молодую девушку. Двигался он ловко, в такт с музыкой, вульгарных движений не делал. Мне стало интересно: каким образом Костик, с бюстом, пришитым к кофточке, будет исполнять стриптиз?

Глава 21

Но оказалось, что он не собирался раздеваться, очевидно, вся фишка его номера состояла в другом. На сцене танцевал мужчина, жутко похожий на женщину, и присутствующие, думая, что он трансвестит, просто выли от восторга, швыряя на сцену денежные купюры самого разного достоинства. Самое любопытное, что Костик замечательно двигался, у него был явный талант к танцам и изумительное чувство музыки. Наконец свет, на минуту ярко вспыхнув, погас. Зрители принялись топать ногами, хлопать в ладоши, свистеть, шум поднялся невообразимый. Какую-то минуту в зале царила настоящая какофония, потом лампы вновь таинственно замерцали, явив всем пустую сцену. Мне стало понятно, почему свет, погаснув, не зажегся сразу. За мгновение, пока зал тонул в темноте, ловкий Костя успел подобрать с пола ассигнации.

Я встала и пошла за кулисы. Что ж, вполне вероятно, что Костик испытывает огромное удовольствие, танцуя в перьях перед десятками людей, но он еще имеет неплохую сумму в конце такого выступления.

Оказавшись с той стороны пыльного бархатного занавеса, я тихонько позвала:

– Костик!

Ответа не последовало, парня за кулисами не было. Там стояла девица в блестящих трусиках.

Это была обыкновенная девушка, выступавшая топлесс. Верхняя часть одежды у нее отсутствовала, бюст был самый настоящий.

– Чего визжишь? – грубо спросила она. – Офигела совсем? За сценой стоишь, не на помойке с ведром!

– Извините, где Костя?

– А.., его знает, – девица выплюнула изо рта жвачку и поправила трусики, – глянь в другой кулисе, он туда уходит!

В эту секунду из-за грязного бархата донеслась нежная музыка. Хамоватая стриптизерка моментально переменилась в лице. Наглое выражение сменилось очаровательной улыбкой. Мне показалось, что вокруг хамки заколыхался белый и пушистый мех.

– Вон туда пройдите, – проворковала она, тыча пальцем влево, – Костян, наверное, там.

Прочирикав эту фразу, она ринулась на сцену.

Я усмехнулась и пошла в указанном направлении. Ох, не зря один великий русский режиссер сказал в сердцах замечательную фразу:

– Актеры – дети, но это сукины дети.

Спотыкаясь о какие-то железки, я вырулила на крохотный пятачок, где стоял стул. На нем, устало свесив руки и голову, сидел Костик. Я пожалела его, он, наверное, измотался, работая по ночам.

Все-таки человек должен вести активный образ жизни в светлое время суток, в темное ему положено спать.

Я хотела подойти к Косте и потрясти его за плечи, но меня опередило давешнее существо в блестящей пижамке, то самое, которое недавно ворвалось в гримерную Кости. Оно выскочило с другой стороны кулисы и захныкало:

– Ка-а-астян! Га-а-адкий! Ты па-а-азвонил насчет грима! Фу, пра-а-ативный! Чего молчишь? Ну?

Продолжая стенать, «пижамка» подплыла к танцору и схватила его за шею.

В тот же момент раздался безумный визг.

– И-и-и-и! Костя! Помогите, все сюда!

Я попятилась в сторону. Константин неожиданно упал на пыльный, затоптанный пол. Широко раскрытые глаза уставились вверх, рот был открыт, на шее виднелась узкая темная полоска, врезавшаяся в кожу.

Секунду я стояла застыв, словно испуганная собака. Потом в голове стало проясняться.

– Что случилось, – донеслось сбоку, – эй, Ванька, чего орешь?

«Пижамка» тряслась в истерическом припадке.