Филфак (СИ)

— Ты обещала подумать, Ань, — горячее дыхание Артура щекочет щеку. Он, как чувствовал, что нам будет не до обсуждения общажных проблем, и уговорил меня занять самый дальний ряд кресел.

— Я ещё думаю, — шепчу в ответ, но тот тонет в жидких аплодисментах завершившему своё выступление оратору.

— Спасибо, Михаил! – слово берёт председатель совета общежития — симпатичный паренёк с копной рыжих волос на голове. — И последнее на сегодня, что мне хотелось бы обсудить…

— Ты думаешь уже полгода, Ань, – разочарованно вздыхает Царёв, перетягивая внимание на себя. — Сколько можно?

— Особое беспокойство у меня вызывает студент первого курса филологического факультета, — продолжает монотонно зачитывать рыжик. — Илья Соколов.

— Артур, это слишком серьёзный шаг! — пищу растеряно. Понимаю, что скажи я Царёву правду, на наших отношениях придётся ставить жирную точку, а что дальше?

В нашем небольшом городке, где все друг друга, так или иначе, знают, Артур считается лакомым кусочком.

«Красивый, не дурак, из хорошей семьи и с отличными перспективами, а главное, без ума от тебя, — что ещё надо, дочка?» — неустанно повторяет отец, когда пытаюсь поделиться с ним своими сомнениями. Даже историю с тем парнишкой под сосной, любимый предок обернул в пользу Царёва.

«Нюра, глупышка, Артур просто испугался за тебя и пытался уберечь! Мало ли что! Это хорошо, что тот парень жив оказался, а если бы нет?»

— А у нас с тобой, значит, несерьёзно? — взрывается Царёв, выдёргивая меня из пучины размышлений. Артур невесело хмыкает и отпускает мою руку, а затем обиженно откидывается на спинку кресла.

— Сегодня уже среда, — и снова в наш разговор врывается нудный голос председателя студкома. — А Соколов так и не явился на учёбу. Но это полбеды! Разбираться с его успеваемостью – не наша забота! А вот тот факт, что за ним числится комната в северном крыле, а он ей не пользуется, вызывает вопросы!

— Серьёзно! – сама тянусь к Артуру, в душе проклиная ненавистный совет и свою нерешительность. — У нас с тобой всё серьёзно!

— Это все слова, Анька! — ерепенится Царёв. — Сколько мы уже вместе? Второй год? А ты меня всё завтраками кормишь!

— Артур, — лбом упираюсь в его плечо, не переживая, как выгляжу со стороны, и в срочном порядке придумываю себе оправдание.

Между тем в зале продолжается обсуждение некого Соколова, но обрывки чужих фраз благополучно пролетают мимо моих ушей.

— Получается, место в общаге занимает, а на учёбу не ходит?

— Во, наглые перваки пошли. Небось ещё и на бюджетное место поступил?

— А то! Он же из глухой деревни, по направлению к нам.

— Слушайте, а парня вообще спросили? Может, у него сердце к медицине лежит, а его в филологи засунули.

— Тишина! — отрывисто стучит авторучкой по столу председатель. — Давайте ближе к делу! Кто возьмётся образумить нерадивого первокурсника и уберечь его от неминуемого отчисления?

— Ну так пусть с ним филологи и разбираются.

— Согласен! Голосуем? Кто "за"?

— Чего молчишь, Анька? — глухо усмехается Артур, совершенно не вникая в дебаты по поводу Соколова. — Сомневаешься? Не любишь меня, да?

Ещё бы я знала ответ! Да и как я должна понять, что это и есть любовь, если сравнивать мне не с чем? Да, нам вместе весело и комфортно, за спиной притаились годы крепкой дружбы и даже почти два года далеко не дружеских отношений. Сказать, что я не люблю Царёва — соврать! Но та ли это любовь? Почему в животе не порхают бабочки, а сердце не изнывает без него от тоски по ночам. Не совершу ли я ошибку, уступив напору Артура?

— Эй, там! Последний ряд! Вы за или против?

Командный голос рыжика так вовремя дарует мне мимолётную передышку. Вспоминаю указания Лары и уверенно заявляю:

— В этом вопросе я поддерживаю большинство.

— Значит, единогласно! – громыхает главарь студкома и неожиданно спрашивает: — Анна Румянцева здесь?

— Это я, — подрываюсь с места, краем глаза замечая разочарованный вздох Царёва: он так и не дождался моего ответа.

— Берёшь на себя студента Соколова! — чеканит председатель.

— В каком смысле?

— В прямом! Найдёшь пропажу, профилактическую беседу проведёшь, а не исправится – у нас очередь из желающих занять его место. Всё ясно?

— Нет, — непонимающе мотаю головой, игнорируя волну смешков, резво пробежавшую по рядам. — Почему я?

— Ты с филфака, — смеется рыжий. — Этого достаточно. Вот тут его адрес, телефон, держи.

— Он протягивает мне картонную папку с личным делом Соколова. — Как найдёшь тунеядца – отчитаешься!

Продолжая пребывать в прострации, на автомате подхожу за папкой и, сжав ту в руках, возвращаюсь к Артуру.

— Вечно ты влипаешь куда-то, Ань, — негодует Царёв и выхватывает дело Соколова. — Сдались тебе эти студкомы! Сейчас вместо того, чтобы побыть вдвоём, будем искать какого-то придурка деревенского.

— Я и сама справлюсь, — бурчу в ответ.

— Походу уже справилась, — пшикает Артур и, потирая лоб, протягивает раскрытую папку с прикреплённой к краю листа фотографией парня. — Никого не узнаёшь? Это же тот болезный из леса.

Глава 4. Обнуление.

Фил.