Филфак

— Немой? — басит чудище в ядрёно-розовой футболке и леопардовых бриджах.

— Скромный! — находится с ответом Миша.

— Всё, как я люблю! Чая хотите, мальчики?

Медленно, со скоростью дохлой улитки Нина начинает подниматься, а я только сейчас замечаю в её руках ноутбук, который всё это время удачно маскировался под очередную складку на животе хозяйки.

— Да!

— Нет!

Одновременно голосим с Петуховым. Придурку весело! Ну конечно, не он принесён в жертву сумасшедшей толстухе.

— Тогда располагайтесь, — игриво шепчет Комарова и как заправская обольстительница зубами закусывает нижнюю губу. Боже! Какое счастье, что в желудке моём пусто.

— Расслабься, Сокол, — подталкивает меня к аккуратно заправленной кровати парень. — Чая попьём и уйдём.

— Что-то мне уже не хочется, — морщусь, наблюдая, как неуклюже по комнате передвигается Нинель.

— Зря ты, Илюх, нос воротишь, — откровенно издевается надо мной Рыжик, находя что-то смешное в этой ситуации. – Присмотрись!

— Да пошёл ты! — отмахиваюсь от парня и твёрдо намереваюсь уйти.

— Куда это мой подарочек собрался? – широкой и до ужаса объёмной грудью перекрывает единственный путь к отступлению Комарова. — Я ещё не успела тобой насладиться, мой пупсик!

— Петухов меня заменит, — плачу Мишане той же монетой.

— Так не пойдёт, — грозит пухлым пальчиком Нинель. — Я рыжих не люблю, а ты милый.

Комарова проводит ноготком по моей футболке в районе груди. Медленно, но весьма ощутимо. Уверен, она находит этот жест интимным и интригующим, но мурашки по моей коже разбегаются сейчас скорее от страха, чем от желания.

— Такой напряжённый, — шепчет Нина, влажным дыханием касаясь моей шеи. Брр! — Ну ничего, я помогу тебе расслабиться!

— Н-не н-надо, — умоляюще выдыхаю. Чёрт, как же не хочется прослыть хамом, но и терпеть домогательства малознакомой пышки тяжко.

— Новенький? — на мгновение потеряв ко мне интерес, Комарова оборачивается к Мише. — Почему я его раньше не видела?

— Ага, — вечно голодный Рыжик уже стащил пряник и жадно суёт тот в рот. — С филфака.

— М-м-м, — томно мычит Нинель. — Забираю мальчика себе.

— Что значит «забираю»? — не оставляю попыток вежливо протиснуться мимо хозяйки комнаты и незаметно испариться. Хрен с ним, с чаем! Но мимо Комаровой даже муха не пролетит, куда уж гордой птице соколу.

— А что? Не хочешь под моё крылышко? — нараспев предлагает себя Нинель, своим авторитетом загоняя меня в угол.

— Соглашайся, Сокол, — насмешливо пыхтит Миша, наяривая пряники, как не в себя. — С Нинель всегда будешь сыт, одет и счастлив.

— И раздавлен, — бурчу под нос.

— Раздавлен? Мной? — хмурится Комарова, будто не догадывается, что уже давно не балерина.

— Прости, — снова порываюсь уйти. — Мне пора.

— Стоять! — приказывает дама и в подтверждение своих слов придерживает меня за плечо, ясно давая понять, что не шутит. — Я всегда получаю то, что хочу. И сейчас я хочу тебя, красавчик.

Задыхаюсь от близости безобразно-огромного тела и приторного запаха дешёвых духов Комаровой. В поисках спасения кручу головой, но всё, что вижу, — это сытую улыбку соседа. Вот урод!

— Дай пройти! — веду плечом и с силой отталкиваю от себя местную Мата Хари. — Ты не в моём вкусе!

— Пожалеешь, Илюша! — язвительно цедит в спину Нинель, но на сей раз позволяет сбежать.

Как ошпаренный выскакиваю из двести второй комнаты и под смешки местных несусь к себе.

— Зря ты так с Нинкой, — спустя пару часов в комнату возвращается Мишаня. — Она девушка злопамятная.

— Плевать!

Разговаривать об озабоченной Нинель — тратить впустую время, а я всё ещё мечтаю о душе.

— Проверь лучше, своё ли я взял, — киваю на аккуратную стопку мыльно-рыльных принадлежностей.

— Вроде да, — бегло осмотрев мои пожитки, Петухов разваливается в своей кровати. — И всё же, Илюх, будь осторожен: Нинель внучка нашей комендантши.

— А сразу сказать? — раздражаюсь на пустом месте и, схватив шампунь и бритву, перекидываю полотенце через плечо.

— Я намекал.

— Хреново намекал! — отворачиваюсь от рыжей морды и несусь в душ.

— Виноват, — доносится в спину, но делаю вид, что не слышу.

Душевую нахожу по мокрым следам на полу и беспрерывному журчанию воды. Внутри ничего необычного: ряд белых умывальников, кафель на стенах, чуть поодаль отдельные раздевалки для мальчиков и девочек, душевые кабинки, разделённые между собой тонкими перегородками и чужие голые задницы, спешащие насладиться горячей водой. Общественная баня — не иначе! Интересно, к такому вообще реально привыкнуть?

Чтобы не толпится среди намыленных тел, решаю ещё немного обождать и возвращаюсь к душевой в районе десяти вечера, все это время бесцельно шатаясь по гудящим коридорам общежития.

На моё счастье, ряды желающих освежиться резко поредели, а в мужском отделении и вовсе никого не осталось. Довольный своей находчивостью резво раздеваюсь и, повесив одежду на крючок, спешу в душевую кабинку.