Филипп. Я (не) умею любить

Стою еще несколько минут, глядя в одну точку. В его пьяном взгляде я увидела кое-что очень знакомое.

– Не надо, – шепчу в темноту. – Пожалуйста. Не сдавайся.

Глава 27

Филипп

Дорога немного плывет перед глазами, особенно на поворотах. Веду аккуратно, даже пьяной башкой понимая, что у меня еще пассажир, за которого я несу ответственность.

По пьяни я немного обнаглел, да. Надеюсь, не подставил ее сильно, но я не мог не приехать. Меня ведет к ней. И хочется больше Алиски рядом. Всю ее голенькую, смущенную к себе прижать и тискать, пока не уснет без сил прямо в процессе.

А что если…

Да нет. Он не станет слушать. Я ведь говорил уже, что эта девочка дорога мне. Отцу похуй, он требует, чтобы я ее бросил. И мне начинает казаться, что он прав. Ей без меня будет лучше. Вот что я делаю сейчас? Таскаюсь к ней по ночам, подставляя перед отцом. Пьяный в говно приперся со своими желаниями, к которым она не готова. Ей надо больше времени, чтобы сначала хотя бы привыкла со мной целоваться. А меня сводит от ее прикосновений так, что становится больно. И ее неопытность только распаляет все внутри.

На алкоголь накладываются эмоции. Давлю на газ чуть сильнее, резко выкручиваю руль на повороте, и машину какого-то хрена заносит. В кровь впрыскивается адреналин. Со стороны пассажирского к борту стремительно приближается столб. Марк с грохотом падает с сиденья.

Мозг быстро включается, словив стресс, и, чиркнув металлом о бетон, я в последнюю секунду ухожу от столкновения, торможу, тихо цокая бампером об ограждение между дорогой и тротуаром.

Руки дрожат на руле. Начинает тошнить. Глубоко дышу, не спеша двигаться дальше. Марк ошалело на меня смотрит, открывает дверцу и вываливается в нее, освобождая желудок.

А если бы здесь была Алиса?! Теоретически. Я теперь все ситуации примеряю на нее, на хера? Оно само получается. Плохо было бы! Насрать, если убьюсь я. А если она?

– Ты как? – Марк садится вперед.

Вытягиваю руку, демонстрируя свое состояние.

– Дыши. Давай я поведу? Проспался, вроде, немного.

– Не надо, – откинувшись на спинку своего сиденья, закрываю глаза. – Пять минут посидим и двинем дальше. Лишь бы ментов никто не вызвал.

– Там камера на столбе. Здесь поворот такой. Вечно кто-то бьется.

– Забыл. Давно не гонял в таком состоянии по городу.

Отбойников нет. Камеру они, значит, влепили, а отбойники выставить не удосужились. Вот и получается, что, если чуть не вписался, уходишь от этого гребаного столба как раз мордой в забор. А дальше все зависит от водителя. Успел погасить скорость, повезло, а нет…

Ладно. Ехать надо.

Курю, завожу машину и везу наши задницы домой.

Тихо отъезжают ворота. Мое сердце замирает еще на въезде во двор. Почему она не спит в такое время?

Мама сидит на крыльце, закутавшись в теплую вязаную кофту. В руках большая кружка, скорее всего, с чаем. Не люблю с ней ругаться. Это всегда как-то особенно сильно бьет по мне.

Почти одновременно выходим с Марком из машины. Его пошатывает, хотя в глазах уже довольно ясно. Меня тоже еще ведет. Адреналин выжег не весь градус в крови. Подхожу к ней. Друга отправляю сразу в спальню. Марк тихо здоровается и уходит в дом.

– Мам, – касаюсь пальцами ее руки. Вздрагивает. – Прости за то, что сорвался.

– Ты пьяный сел за руль? – вибрирует ее голос.

– Виноват, – опускаю голову. Стыдно перед ней, пиздец просто.

– Мало того, что сам бы убился. Ты с пассажиром! – сильно повышает тон. – Ты забыл, что мы пережили, когда отец с Соней в аварию попали?! – стучит меня кулаком в грудь. – Забыл, как чуть не потерял их?! Сколько времени ты проводил возле его постели?!

– Много. Мам, ну дурак. Не железный же. Устал, сорвался. Я же извинился, – смотрю на ее дрожащие губы.

– Ты мог убить себя и Марка!

Это она еще не видела помятый и поцарапанный борт.

– Прости…

– Проспись, – отворачивается. – От тебя разит за сотню метров, хоть закусывай.

– Мам, – не двигаюсь с места.

– Уйди, я сказала!

Обхожу ее, поднимаюсь еще по нескольким ступенькам и слышу очень болезненный всхлип:

– Обещал ведь, что все это в прошлом…

Поворачиваю голову. Ее плечи вздрагивают в тихом плаче. Не выдержав, обнимаю сзади, целую в макушку.

– Фил, иди спать, – настаивает она.

– Нет. Не плачь, пожалуйста. И не отталкивай меня, – говорю то, что не смог бы сказать по трезвому. – Мне очень нужен кто-то свой, близкий в этом доме. Мама… – выдыхаю. – Не надо, – я готов умолять. Меня начинает топить отчаянием. – Я правда изменился.

– Иди к себе. Утром поговорим.

Поднялся в комнату. Марк лежит на моей кровати, смотрит в потолок. Молча ложусь рядом. Гнать друга в гостевую мне не хочется. Говорить тоже. Закрываю глаза. Надо спать. Я Алиске обещал, что буду на занятиях. Она там что-то еще про Степана говорила. Опять подкатывает непонятливый гондон. Расслабился, пока меня не было.

В коктейль бурлящих эмоций мне только ревности сейчас не хватает. Гашу ее. Алиска на Данилова не поведётся. Я ей доверяю.