Филиппа

Но тут она увидела впереди ристалище и облегченно вздохнула. Однако дорогу ей загородила компания рыцарей, о чем-то оживленно беседовавших. Филиппа проворно перебежала в соседний ряд, чтобы не проходить мимо, тем более что это были французы, а ей вовсе не хотелось терпеть приставания каких-то рыцарей, когда она только что отвергла самого короля.

Филиппа усмехнулась, но тут же заметила неподалеку еще одну небольшую группу мужчин. Эти не были рыцарями. Представляют ли они опасность? Вряд ли, тем более что в соседнем ряду еще стоят давешние рыцари. Вряд ли ей что-то угрожает.

Ветер усилился, и летящая пыль заволокла все вокруг коричневато-желтой дымкой. Она была уже совсем рядом с мужчинами, но по какой-то причине боялась двинуться вперед.

Неожиданно она услышала голоса, и в голове сразу прояснилось. Эти люди задумали кого-то убить. Нет… не кого-то. Генриха Тюдора!

Филиппа в ужасе оцепенела. Она случайно на них наткнулась. И что теперь предпринять?

Она вдруг сообразила, что сама находится в смертельной опасности. Придется пораскинуть мозгами, как спастись от неминуемой гибели.

Горло перехватило так, что она не могла сглотнуть слюну и боялась лишний раз вздохнуть. Ноги подгибались, но Филиппа силой воли заставила себя успокоиться и втянула в легкие воздух. Еще раз. Еще. Она судорожно сглотнула. Нужно быть умной и храброй, если она хочет спастись и предупредить короля.

Прижавшись спиной к стенке шатра, Филиппа навострила уши.

Глава 17

Она не успела разглядеть людей, так легко говоривших об убийстве короля Генриха. И к счастью, они ее тоже не видели. Но когда пыльная буря уймется и воздух прояснится, что тогда? Они наверняка поймут, что она подслушивала, и попытаются прикончить ее.

Но, несмотря на смертельную опасность, она не подумала отступать. Французский Филиппа знала превосходно, но эти люди говорили на каком-то местном диалекте, поэтому она едва их понимала.

— Значит, договорились? — спросил грубый голос.

Еще бы! Все они будут в одном и том же месте, в одно и то же время. Слишком удачное стечение обстоятельств, чтобы так просто его упустить, приятели! Больше такого никогда не подвернется. Избавившись от проклятого англичанишки, который всем надоел своими притязаниями на Францию, мы заявим права на Англию. Уберем выскочку Тюдора, его благочестивую жену-испанку и жирного кардинала, что позволит нашему королю взять опеку над принцессой Марией, уже помолвленной с дофином, после чего захватим под шумок Англию, что проще простого в том хаосе, который последует за всеми этими смертями.

— А император не будет возражать? — спросил второй. — Что ни говори, а английская королева — его тетка, и родство у испанцев ценится куда как высоко. Уверены, что нас наградят? А если попросту повесят?

— Разумеется, император обозлится, дурень ты этакий! Но у нас свои люди в Англии, которые в два счета похитят принцессу и переправят во Францию. Наш король сначала рассердится, но, когда поймет свою выгоду, все простит. И не забывай, что вдовствующая королева нас защитит, ведь мы ее слуги, не так ли? Как только король Франциск заполучит принцессу, немедленно отпразднуют свадьбу, и даже император не посмеет спорить с церковью. Угроза, которую всегда представляли для нас англичане, будет устранена, и Франция станет править Англией. А уж благородные семейства мигом придут в себя, что, впрочем, вполне естественно. Своя рубашка ближе к телу!

— Значит, сигналом станет королевская саламандра?

— Точно.

Ветер постепенно улегся, а вместе с ним и пыль. Прятаться было негде и некогда. Филиппа скрипнула зубами.

— Дорогу! — взвизгнула она, шагнув вперед, туда, где уже вполне можно было различить мужские силуэты. — Дорогу, грязные твари! Дорогу графине Уиттон! Пропустите!

— Какого черта… — начал один из них, по виду настоящий громила, загородив проход.

— Убирайся прочь, французский бабуин! — выругалась Филиппа по-английски с самым надменным видом, презрительно озирая мужчин.

— Она слышала нас? — спросил второй.

— Говорят же вам, проваливайте! — дерзко бросила Филиппа, толкнув в грудь стоящего перед ней француза.

— И давно вы тут находитесь, мадам? — спросил он, хватая ее за руку. — Говорите!

— Да как ты смеешь дотрагиваться до меня, мужлан ты этакий? — возмущенно завопила Филиппа. — Немедленно отпусти! Я велю выдрать тебя плетью!

Сердце ее бешено колотилось. Сможет ли она улизнуть от них? Убедить, что не понимает ни их, ни их языка? Она изо всех сил пнула ногой своего оскорбителя. Тот мгновенно выпустил ее и отскочил, ругаясь и потирая коленку.

— Она лягнула меня, — растерянно пожаловался он покатывавшимся со смеху приятелям.

— Мадам, — осведомился третий, — parlez-vous francais?[3]

— Что? — переспросила Филиппа. — Что ты сказал? Почему здесь никто не понимает английский? Проклятые французские разбойники! Немедленно дайте пройти! Я прикажу вас арестовать! Помогите! Помогите! Воры! Разбойники! На меня напали!!!

Мужчины в ужасе переглянулись.