Филиппа

— Идите, милорд, — окликнула она. В корзинке нашлись пироги с мясом, испеченные этим утром и все еще теплые, ломти жареного каплуна, хлеб, сыр и небольшой глиняный горшочек земляники вместе с сахарными вафлями. В довершение всего Филиппа извлекла глиняную бутыль с красным вином. Солнышко припекало, птицы пели, ветерок овевал разгоряченные лица. Наевшись, Филиппа блаженно вздохнула.

— Думаю, это один из лучших майских праздников в моей жизни, — призналась она. — И утро на реке было чудесным.

— Сегодня мы проплывем мимо Виндзора, — сообщил он.

— По-моему, я ни разу не видела его с реки. Обычно мы плыли из Ричмонда в Гринвич, но до вчерашнего дня я никогда не бывала выше Болтон-Хауса. И мне очень нравится путешествовать.

Она легла на травку и зажмурилась. Граф с улыбкой лег рядом и сжал ее руку.

— Буду честен с тобой, Филиппа. Эту поездку задумал лорд Кембридж. Он сказал, что если погода будет хорошая, можно плыть баркой. Что это романтично и менее утомительно, чем ехать в экипаже или верхом. Мне все это не слишком понравилось, но пришлось согласиться. И сейчас я рад, что его послушал. Прекрасный способ провести первый майский день. Приподнявшись на локте, он долго смотрел в ее лицо, прежде чем поцеловать.

— Криспин, — пробормотала она, — гребцы! Криспин лукаво улыбнулся:

— А почему, ты думаешь, я их отослал? Они прекрасно все поняли, можешь не сомневаться. Не сердись на меня и не волнуйся, моя маленькая женушка! Я все равно возьму тебя в этой зеленой лощине! Если ты не позволишь мне утолить желание сейчас, я буду любить тебя в каюте, прямо на реке. Так что выбирай, малышка, здесь или на барке?

Его глаза горели решимостью, и Филиппа поняла, что он не отступит.

— По-моему, вы большой грешник, милорд. Что, если мимо пройдут пастух или молочница и поймают нас на месте преступления?

Вместо ответа он рывком поднял ей юбки, провел ладонью по сливочно-белым бедрам.

— Мужа с женой вряд ли можно назвать грешниками, мадам. Кровь Христова, ты истинный соблазн, Филиппа! — воскликнул он, впиваясь губами в ее губы.

Почему она так слабеет под его поцелуями? Филиппа открыла рот, чтобы втянуть его язык, остро ощущая его пальцы, играющие с нежными лепестками, прикрывающими вход в сад наслаждений. Груди набухли так, словно вот-вот вырвутся из корсажа, и она молча прокляла тугую шнуровку.

Он нашел крохотную горошинку и принялся поглаживать.

— Криспин, ты ужасный грешник, — простонала она. — Немедленно прекрати!

— Почему? — удивился он, проникая двумя пальцами чуть глубже.

— Не знаю. О, это не должно быть так чудесно!

— Почему? — спросил он снова, накрывая ее своим телом. Она не успела оглянуться, как на месте пальцев оказалось нечто совершенно другое.

— О Пресвятая Матерь Божья, это слишком сладостно, милорд! — простонала она, ощущая каждый дюйм его плоти. Его длину. Толщину. Тепло.

— Тебе хорошо, Филиппа? — тихо пробормотал он, прежде чем прикусить мочку ее уха. — Очень, очень хорошо? Скажи, что хочешь меня так же сильно, как я — тебя.

— Д-да, — всхлипнула она. — Да!

И снова вскрикнула, когда он стал двигаться, сначала медленно, потом быстрее, пока оба не достигли пика наслаждения, подаренного слиянием их тел.

Потом они немного подремали, а когда проснулись, граф встал и кое-как привел себя в порядок. Филиппа смотрела на него снизу вверх. Она и представить не могла, что этот элегантный светский человек может быть таким страстным. А разве думала, что в ней самой кроется столько огня!

Повернувшись, он увидел, что она не спит, поднял ее и поцеловал.

— Нам пора. Я позову гребцов. Филиппа кивнула:

— Подожди, я немного поправлю платье. Он отряхнул ее юбки и улыбнулся:

— Вы само совершенство, мадам.

— В следующий раз расшнуруй мой корсаж, Криспин, — попросила она. — Я почти не могла дышать. Может, отныне все мои корсажи должны шнуроваться спереди, а не сзади?

— Возможно, — ухмыльнулся он. — Мне недоставало тех маленьких восхитительных плодов, которыми одарила тебя природа. Сегодня ночью я попрошу у них прощения за такое небрежение.

— Я не лягу с тобой в гостинице! — негодующе объявила она.

— Только на берегу реки, но не в гостинице? — поддел он.

— Люди могут услышать!

— Хорошо, сначала посмотрим, какие у нас будут покои, — засмеялся он.

— Даже лучшие покои не дают достаточного уединения, и нам еще повезло, что это не дорога на север. Нам с дядюшкой Томасом приходилось останавливаться в монастырях и странноприимных домах, где женщины и мужчины ночуют раздельно.

— Вряд ли мне это понравилось бы, — вздохнул он, и теперь настала очередь Филиппы смеяться.

Она сложила покрывало, спрятала в пустую корзинку, а граф тем временем отыскал гребцов. Те снова перенесли господ на барку и отчалили от берега.

Муж с женой уселись на палубе и стали любоваться видами. Они миновали грозный замок Виндзор, высившийся над Темзой. Он всегда казался Филиппе огромным, но с реки выглядел настоящим гигантом, воздвигнутым на страх врагам. Сколько раз она приезжала сюда вместе с остальными фрейлинами, когда король затевал очередную охоту!