ФИЛОЛОГ

Шагнув к установке, Верис прижал ладони к ртутно-скользкой поверхности и тотчас ощутил, что древняя машина работает. С самим внепространственным каналом, разумеется, ничего случиться не могло, ему не способен повредить даже взрыв сверхновой, а вот открыть его без помощи программы — затруднительно. Прежде Верис находил, открывал и создавал внепространственные проходы просто и безотчётно, не задумываясь, что делает это не он, а его всемогущий хранитель. На Земле он лишился возможности бродить по вселенной и, честно говоря, не слишком об этом сожалел.

Выражение «честно говоря», и без того кажущееся нонсенсом (как будто можно говорить нечестно!), на самом деле нонсенс сугубый, то есть, двойной. Произнося эти слова, мы подразумеваем, что дело обстоит именно так, как говорим, но в глубине души шевелится червячок сомнения, а настолько ли всё честно, как мы пытаемся доказать сами себе? Не исключено, что виноград был попросту зелен, а теперь созрел, и наше безразличие дало трещину.

Вот и теперь, Верис ни о чём не сожалел, но когда перед ним появился изолированный и несовершенный, но работоспособный обломок программы, червячок сомнения вопрошающе приподнял голову, которой у иных червяков не бывает.

— Я знаю, что это такое, — сказал Верис. — Ничего чудесного здесь нет, это просто дверь в другой мир, тот, откуда я пришёл. Я могу открыть её и попасть туда. Но я туда не хочу.

— Вот я и говорю, что ты теперь совсем наш.

* * *

Второй раз кучники напали, когда Верис ещё не вполне оправился от раны в плече. Но, услыхав всполошный крик, он выскочил из дома и помчался к засеке.

Страшно было, теперь он знал, как это бывает не понарошку, а на самом деле. Убивают не в игровой стрелялке, а взаправду.

Взаправду — два предлога, усиливающих действие и без того непреклонного слова «правда». Такая правда жестока и мучительна. Дурацкие тростинки с вольфрамовыми наконечниками убивают больно и навсегда. Уже не перегрузишься и не выйдешь из игры, и собственная система безопасности, дав наиграться, не спасёт в последнюю секунду. Здесь Земля — естественная среда обитания, естественно пропитанная насильственной смертью.

Ноги стали непослушными, они не хотели бежать, но бежать было надо, иначе пружинистые безмозглые попрыгунчики прискачут сюда, где стоит его дом, не полученный от деда и не сколоченный собственноручно, но, всё равно, свой — единственный во вселенной дом.

Поначалу Верис не знал, как назвать своё новое жилище, склоняясь к термину «хижина», но теперь знал, это его дом, который надо защищать. И он добежал вовремя и устроил агрессору такой облом, что причитания убегавших были слышны от самой Помойки.

И всё же, в этом разгроме было что-то игрушечное, словно взрослый дядя обидел несмышлёных малышей. Злых, жестоких, но всё же, малышей, которых стыдно обижать. Поэтому, обломав захватнические планы главного, Верис пробрался как можно ближе к границе и попытался вступить с главным в мысленную беседу. Не подавить его волю, а договориться, как положено людям.

Договориться не удалось, само это слово предусматривает разговор, а говорить главный не любил, да и не мог толком. Едва он ощутил присутствие Вериса, в нём поднялась волна такой ярости, что Верис поспешил убраться.

Ржавые болота не представляли особой ценности даже по меркам нищей Земли, но мысль, что есть нечто, не подчиняющееся божественной воле начальства, была непереносима. Стоило ли добиваться высокого положения, если кому-то глубоко плевать на эту высоту?

Что может быть бескорыстней ненависти к инакомыслящему?

Верис не знал, была ли развёрнутая кампания по уничтожению глухих варваров вызвана его появлением, или он так удачно подгадал, в последнюю минуту придя на помощь поселянам. Во всяком случае, набеги кучников становились всё чаще и ожесточённее. Стягивались войска с других регионов, и не один, а несколько главных гнали их в бой. Как может быть несколько главных, Верис не понимал, но с этим фактом приходилось считаться.

— Я выпущу тебе кишки! — телепатически ревел очередной стратег, пропитывая жаждой убийства преумноженную попрыгучую толпу.

— А что потом? — подначивал Верис.

— А потом сожру их!

— Кишки — невкусно! — Верис, не раз видавший, как хаврон жрёт падаль, транслировал столь омерзительное ощущение, что не только войско, но и вся округа не могла проблеваться и целую неделю страдала отсутствием аппетита.

Ненависть стратегов была так сильна, что Верис безо всяких хлопот знал, в какой именно день и час попрыгунчики пойдут в схватку. Конечно, это было удобно, Верис не был постоянно привязан к засекам, мог работать на огороде, выбирался на побережье, кусочек которого ещё не успели оттягать кучники. А однажды даже сходил с Анитой и Далем к святилищу, которое оказалось заброшенным телепортом.

Кстати, блокировка, не позволявшая проходить через телепорт человеку с функционирующей системой безопасности, имелась и здесь. И это действительно, было очень кстати. Не хотелось представлять, как начнут развлекаться соплеменники Вериса, вмешиваясь в войны между кучниками и обитателями болот.