Философ (СИ)

Отвечаю. Руками шею обхватил и орет в ухо: "Сергей, не надо! Сергей, ты что творишь?" Оказалось - дед Афанасий. Чувствую по запаху, до бабкиной бутыли он всё-таки добрался. "Вот же старый алкаш, - подумал с досадой, - и тут без него не обошлось". Но висит, зараза, на мне, не скинешь. Я кручусь, и так, и так, а он мотыляется, как сопля, и одно по одному в ухо кричит.

Да твою ж мать. Что за дурдом? Вот тут как раз люди повалили. Калитки нет, что ж теперь не валить. И главное, кто что предлагает. Один говорит: "Зовите участкового!" Второй: "Да просто ща морду ему набьем, и всего делов". Я подумал, это они на деда Афанасия такие планы строят. "Ну, очевидно же, - рассудил, - человек самогонки обожрался, на людей кидается". Но вроде, не чужой, как баба Рита сказала. Я им в ответ и говорю: "Только суньтесь. Все руки поотшибаю". "Хотя, - подумал, - как я это сделаю в теле пятнадцатилетнего пацана - непонятно".

А девка все орет. Ей уже из толпы кто-то кричит: "Да заткнись ты! У коровы молоко скислось". "Вот это да, - удивился про себя, - а корова-то тут при чём?"

Короче, не знаю, как долго продолжалось бы это безумие, но сквозь толпу, и ты смотри, главное, сколько их набежало, пробился Антон. "Слава богу, - обрадовался, - хоть один нормальный человек". "Сергей, ты чего?" - Говорит он мне. "Так Антон сказал надо грушу рубить, а сам исчез куда-то. Тут эта -" Повернулся и топором на деваху показал, отчего она всё-таки резко заткнулась, но при этом, закатив глаза, растянулась в пыли. "Ну вот, - расстроился, - теперь ещё и в обморок грохнулась. Как её в чувство приводить?" "Она с верху упала и начала голосить, что ее убивают. Я помочь хотел. А у нее не все дома, похоже. Сама с собой сидела тут. Никто ее не трогал".

Сразу наступила тишина. Гробовая. Люди стоят, переглядываются. Жертва в пыли лежит, но вижу, один глаз приоткрыла и на меня косится. "Ну и ну, - подумал, - вот это цирк". Решил, что надо как-то разрядить обстановку. "Так что, - говорю, - с грушей-то делать будем? Рубить или как?" Толпа загудела, как растревоженный улей. Кто-то засмеялся, кто-то начал возмущаться.

"Какая груша, Сергей?!-воскликнул Антон. -Ты что, совсем с ума сошел? Я тебе про грушу ничего не говорил!" "Как это не говорил? - удивился я. - А зачем тогда топор давал?" Антон схватился за голову. "Господи, Сергей, я тебе топор дал, чтобы ты дрова наколол! Какая груша в июне?!" "А-а-а, - протянул я, чувствуя себя полным идиотом, - так это я, выходит, не так понял..."

Тут девка, которая в обмороке лежала, вдруг вскочила на ноги. "Ах ты, паразит малолетний! - заорала она. - Я думала, ты меня спасать пришел, а ты, оказывается, грушу рубить собрался?!" И как даст мне пощечину. Я аж опешил. "Постойте, - говорю, - но вы же кричали, что вас убивают!" "Да я кошку свою звала! - рявкнула она. - У меня кошка, на дерево залезла и слезть не может "Ну а чего ж вы тогда с ворот упали?" - недоумеваю я, потирая щеку. "Да не падала я с ворот, дубина стоеросовая! - возмущается женщина. - Я на лестнице стояла, кошку снимать пыталась. А тут ты со своим топором прискакал, я от неожиданности и свалилась!"

Ну вот тебе и здрасьте! Не успел понять, где нахожусь, а тут уже пощечину получил. На лице горит, как будто не в 2003, а всё еще у печи стою. Думаю, что за манеры такие? В наше время женщины поскромнее были, да и с пощечинами не размахивались направо и налево. Тут же этот ботан, в чьем теле оказался, совсем уж слабо выносливый. А где же характер, где стальной стержень?

"А вот так всегда, - думаю, - только появишься на горизонте, а тебя уже в чем-то обвиняют. Как же объяснить этой взбалмошной даме, что я из чистых побуждений на помощь бежал?" Ладно, думаю, будем действовать по ситуации, смекалка - наше всё. "Ну, кошка так кошка, - говорю, - а топор-то мне зачем? Мог бы и без него залезть." Пытаюсь хоть как-то сгладить ситуацию, чтобы не разгорячать еще больше.

А она, как заводной паровоз, уже пар пускает из ушей, глаза горят. Думаю, ну всё, сейчас еще и в лоб получу. Да ладно, выдержим! Чего только не бывало в жизни. "А чего ж вы на лестнице без страховки стояли?" - спрашиваю, пытаясь проявить хоть какую-то заботу. Надо же как-то переключить её с агрессии на что-то более конструктивное. В 70-х у нас на заводе таких историй полно было. И все всегда заканчивались одним: кто больше спокойствия сохраняет, тот и прав.

Груша эта, оказывается, ни при чем, а я как дурак с топором. Вот же нелепость! Как теперь объяснять? Хотя, ладно, главное - пережить этот момент, а потом уж разберемся, что и к чему. Вся ситуация больше напоминает фарс, чем реальную жизнь. А жизнь, она как сталеварская печь - сначала надо всё правильно заложить, а потом и ждать результата.

Толпа вокруг нас уже откровенно веселится. Кто-то даже начал аплодировать, словно мы тут представление устроили. "Вот тебе и Дубки, - думаю. - Никакого уважения к старшим. Хотя, стоп, я же вроде как сам пацан..." Тут дед Афанасий, который все это время висел у меня на шее, наконец-то соизволил слезть.