Философия

"Макропсихический индивидуализм", по мысли Луначарского, расширяя жесткие рамки существования реального индивида, позволяет ему компенсировать индивидуальную смерть чувством расширения "я" до великого "мы", чувством "сотрудничества в великом строительстве". Историческая самотрансцендентность (" любовь к дальнему ") и направленность к другому "я" ("любовь к ближнему") занимают особое место в "коллективном индивидуализме". Богостроительство Луначарского, с его постоянным вращением вокруг проблемы бессмертия и верой в возможность преодоления индивидуальной смерти, находится в цепи давней историко-философской традиции. Со времен Р.Декарта, Р.Бэкона, Ж.Кондорсе идея продления жизни постоянно включается в теорию. В этом пункте богостроительство Луначарского является своеобразной "религией прогресса". "Спасение от смерти, - пишет он, - это перенесение центра тяжести с себя самого, со своего психического "Я" на великое "Мы", на творческое, борющееся, прогрессивное человечество". Чтобы сделать вероятным и очевидно убедительным преодоление смерти путем расширения "Я" до "Мы" и "Мы" как настоящего, "великогоЯ", Луначарский пытается найти аргументы у Эрнста Маха. У последнего "Я - не что иное, как определенное множество элементов", существующих в определенной комбинации. При индивидуальной смерти разрушается исключительно комбинация, сами же элементы (например, составные части опыта) остаются. Проблема бессмертия решается с помощью содержимого "элементов Я": индивидуальная смерть высвобождает их из комбинации "Я", но они продолжают существовать, сохраняя свое содержание, которое освобождается от "несущественных личных воспоминаний". Элементы входят в новые комбинации "Я" индивидуумов. Непрерывностью "элементов" совершается прорыв индивида к безличной, "сверхличной жизни". Добавить нечто к сумме таких элементов является величайшим счастьем художника, исследователя, изобретателя, социального реформатора. Таким образом, любой вклад в обогащение "содержания элементов" является вкладом в преодоление смерти. "Победа над смертью" растет с увеличением "содержания, то есть - с коллективным опытом... Бессмертие обретается в виде (в человечестве - авт.)". Богочеловек Луначар

351

ского - это символ совпадения "видовых" (Мы) и "индивидуальных" (Я) характеристик. Луначарский ставит задачу сформировать такое миросозерцание, в котором человек "переживает" свою "видовую" сущность. В отличие от Бердяева, создавшего экзистенциальную мифологию, "упакованную" в формы религиозной философии, точнее - эсхатологической метафизики, Луначарский прямо говорит о целесообразности создания теории "социального мифа" в области пролетарского сознания. "Бог, как Всезнание, Всеблаженство, Всемогущество, Всеобъемлющая, Вечная жизнь, - пишет Луначарский - есть действительно все человеческое в высшей потенции".

Тогда так и скажем: Бог есть человечество в высшей потенции. Но человечество в высшей потенции не существует? Святая истина. Но оно существует в реальности и таит в себе свои потенции. Будем же обожать потенции человечества, наши потенции и представлять их в венце славы для того, чтобы крепче любить их" [1]. Чтобы воздействовать на чувство и "заразить" человека интересами человеческими, Луначарский свободно использует художественные образы, разнохарактерную религиозную терминологию, даже бравирует ею. Все это - своеобразная "игра в религию", прием, при помощи которого он как бы отгораживается от всех видов традиционного миросозерцания. Для Луначарского "бог" выступает как метафора, образно-художественное отношение к миру. Да и сам он об этом прямо говорит в своем кратком послесловии к пьесе "Иван в раю" и в предисловии к пьесе "Маги" [2].

1 Луначарский А. Атеизм. // Очерки по философии марксизма. Спб., 1908. С. 157.

2 Луначарский АЛ. Драматические произведения в 2-х тт. М., 1923. Т.2. С. 43-45.

Стремясь сделать философию марксизма "мудростью жизни" пролетарских масс, Луначарский рассчитывал, что идеи богостроительства легко усвоятся традиционным сознанием, находящимся под влиянием религиозного миросозерцания. Иной смысл образов, постепенно внедряясь в сознание, переродит чувства, потребности, ценностные ориентации масс. Однако эффект, на который он рассчитывал, оказался противоположным. Рассудок вписывал образы в традиционные воззрения, и новое "мирочувствование" угасало в рационализированных формах обыденного сознания. С одной стороны,

352