Философия

Популярность оригенизма, множество появившихся к IV в. ересей, произвольно толкующих фундаментальные основания христианства, ставили перед богословием философскую вадачу. Отцы церкви (святые Василий Великий, Григорий Богослов, Григорий Нисский, Иоанн Златоуст), по их собственному признанию, начинают "богословствовать по-философски". За всеми спорами того времени (о Святой Троице, личности Спасителя и т.д.) стояли мировоззренческие вопросы о бытии и небытии, сущности и существовании, времени и вечности, логике истории.

Если до IV в. изгибы греческого ума вели к ересям в христианстве, то уже на первых Вселенских Соборах произошло "воцерковление" эллинской мысли. Совершенно "безликие" философские категории, выражающие собой вечность, холодность космоса и безразличие логики, стали насыщены трепетом эмоционального христианского разума. Церкви надо было найти новый язык для "новой неизреченной истины".

Сейчас нам трудно понять с нашей практической установкой к жизни, почему так спорили из-за каких-то слов. Трудно понять, потому что мы не представляем, что эти слова (например, "единосущный") были исповеданием христианских истин, во имя которых жертвовали собственной жизнью. Во имя выражения новых истин необходимо было "перековать" античные формы мышления. Для этого прежде всего необходимо было определить целый ряд понятий, и главное среди них - понятия "сущность", "существование", кбторые в древней

72

философии в разных школах получали разные оттенки. В частности, для платонизма и неоплатонизма "сущность" обозначает общее. Так же и для стоиков "сущность" обозначает общий и бескачественный субстракт в противоположность различающимся формам. Для Аристотеля и аристотеликов, напротив, "сущность" означает неделимое, индивидуальное бытие, индивидуальную и единую вещь во всей полноте ее непреложных определений. И только вторично можно назвать сущностью общий род, объемлющий и объединяющий единичные существования по Аристотелю: "вторая сущность". Однако у самого Аристотеля понятие "сущность" не имеет точно ограниченного значения и иногда сливается по смыслу с понятием бытия или "подлежащего". При этом понятие сущности для Аристотеля связано с понятием о возникновении или становлении. К IV веку в широком словоупотреблении за понятием "сущность" утвердился именно узкий аристотелевский смысл: "сущность" есть и "существо" . Это значит, что исповеданием "единосущия" утверждается совершенное "тождество сущности" в Боге-Отце и Сыне. Значит, если Бог-Отец как сущность мира предшествует его существованию, то и "невозможная возможность" совершенного Человека, личности Христа предшествует каждому конкретному индивиду, взывает к нему. В этом смысле все "чудо" древней церкви заключалось в предельном одухотворении понятий, категорий древней философии настолько, что они превратились в "свое другое" и в этом качестве стали основой новой онтологии и антропологии, незнакомой грекам.

Разрабатывая непротиворечивое учение о сущности Бога и трех Его ипостасях (тринитарная проблема), церковь исполь-зует философский аппарат античности: диалектику целого и частей, триадную логику мира чувственного, телесного - сверхчувственного - сверхединого, высшей Идеи Платона. В основе решения тринитарной проблемы - пять категорий: бытия, различия, тождества, покоя, движения. Как "равноценные и равновеликие" они развиваются Платоном в его "Тимее"; как только умопостигаемые эти категории толкует Плотин. Идя путем греческой философии, христианство к IV веку пришло к тому, что сущностью мира является диалектика его "самотождественного различия", в основе ее - "ставшесть и текучесть", "покой и движение", "бытие и тождество".

73

На основании этих же "равновеликих и равноценных" категорий доказывалось, что, наряду с тождеством Лиц в Боге, существует их субстанциональное (не внешнее, а реальное) различие. Три Лица троичности и тождественны (по бытию), и реальны (по ипостаси, субстанционально). Таким путем вырабатывался христианский Символ Веры. Поэтому теория троичности есть "неоплатоническая диалектика минус эманация, или минус иерархийная субординация" [1].

1 Лосев А.Ф. История античной эстетики. Итоги тысячелетнего развития. М., 1992. С. 58.

Разъяснив смысл сущности в рамках вероучительной системы, христианская мысль стала терять свое "единогласие". Вокруг вероопределения разгорелся ожесточенный спор. Восточная "православная" мысль остановилась на пороге сущности как тайны Бога (а значит, и бытия в целом) в уповании на то, что Он "выходит" из своей неприступности Сам как личный Бог, а не в силу тварной познаваемости. Понятая таким образом догматика первых двух Соборов объясняет склонность восточной христианской мысли (русской в том числе) к мистицизму, заведомому избеганию рациональных мыслительных конструкций, как по существу "неистинных", что в дальнейшем стало иногда даже вызывать ложное впечатление "беспомощности" этой мысли. На Западе, в католичестве, у "латинян", дело обстояло иначе.