Философия Артура Шопенгауэра

В 1806 г. мать Артура Иоганна Генриетта Шопенгауэр (вскоре ставшая популярной писательницей) с дочерью Аделью переехала в Веймар, где открыла салон, который посещали Гёте, Виланд и другие знаменитости. Со временем познакомился с ними и ее сын. Пока же в его судьбе принял участие приятель Иоганны К. Л. Фернов. Артур больше не хотел заниматься коммерцией, и Фернов по просьбе Иоганны посоветовал ему продолжить образование. С 1807 г. Шопенгауэр проходит гимназический курс, а в 1809 г., получив по достижении совершеннолетия треть отцовского наследства, позже обеспечившего ему возможность вести жизнь «свободного ученого», поступает в Геттингенский университет. Начав с «медицинских» наук, в дальнейшем он решительно переориентировался на философию, во многом под влиянием Г. Э. Шульце, философский курс которого он прослушал в 1810–1811 гг.[2] Еще в 1792 г. Шульце выступил с критикой ряда положений философии Канта и очень авторитетного в то время кантианца К. Л. Рейнгольда. Шульце атаковал кантовское понятие вещи в себе и отрицал изначальность так называемого «закона сознания» «представление в сознании отличается субъектом от субъекта и объекта и соотносится с обоими»[3], который Рейнгольд хотел сделать базой кантианской теории душевных способностей. Шульце считал, что этот закон предполагает более фундаментальный закон тождества, А=А. Рейнгольд не смог снять проблемы, поставленные Шульце, однако с этим справился И. Г. Фихте, сохранивший трансцендентально — субъективистское ядро кантианства, но взявший курс на устранение понятия вещи в себе и — в поисках изначального приницпа — совместивший закон тождества с актом самосознания, т. е. с самополаганием Я своего собственного бытия. Наполнив «яйность» логическим содержанием и сделав ее источником всякого бытия, Фихте положил начало так называемой «немецкой классической философии», для которой в целом характерно толкование сущего как спонтанно развертывающейся, т. е. наделенной статусом субъекта, логической системы. В общем, в начале 90–х гг. XVIII в. Шульце стал инициатором глобальных перемен в немецкой философии. Через 18 лет ситуация повторилась: лекции Шульце нацелили Шопенгауэра на творческое развитие кантовского критицизма. Не мог он проигнорировать и Фихте, a priori питая к нему большое уважение. Однако лекции этого философа, прослушанные Шопенгауэром в Берлинском университете в 1811–1812 гг., произвели на него тяжкое впечатление. Фихте порой говорил вещи, которые вызывали желание «приставить пистолет к его груди и сказать: “Ты сейчас умрешь, и не жди пощады, но ради спасения бедной души твоей скажи, имел ли ты в виду под своей галиматьей хоть что-нибудь отчетливое или просто держал нас за дураков?”» (6, 49)[4].

Осуждение философии Фихте было перенесено Шопенгауэром и на его продолжателей — Шеллинга и особенно Гегеля. Он больше не хотел видеть посредников между собой и Кантом. Впрочем, на становление его идей оказывал влияние не только Кант. Сам Шопенгауэр говорил, что он также обязан Платону и философии Упанишад (внимание Шопенгауэра к Платону привлек Шульце, а древнеиндийской мудростью его заинтересовал востоковед Ф. Майер). Еще ближе ему был буддизм, но, по словам самого Шопенгауэра, он не оказал влияния на формирование его системы и был оценен им позже[5].