Философия достоинства, свободы и прав человека

Думается, что, руководствуясь подобным пониманием Права, и следует толковать соответствующие положения основных законов правовых государств, в том числе и Конституцию Украины. Верховенство права, таким образом, предстает перед нами как приоритет общепризнанных принципов и норм международного права над законодательством любого государства-члена международного сообщества. В этом отношении для нас может представлять значительный интерес мнение некоторых западных правоведов. Так, один из них — австрийский юрист Ганс Кельзен (1881–1973) писал: «Если основанием действительности государственного правопорядка считается некая норма международного права, то это значит, что международный правопорядок понимается как более высокий по отношению к государственному и, следовательно, как наивысший и суверенный правопорядок. Если же государства, т. е. государственные правопорядки, всё же называются «суверенными», то этот «суверенитет» может означать только то, что государственные правопорядки подчиняются одному лишь международному правопорядку или (пользуясь принятой терминологией), что государства представляют собой непосредственные международно-правовые сообщества». Иными словами, национальный снобизм, этнический эгоизм, а также местечковые, хуторянские амбиции не могут возводиться в ранг государственного суверенитета, поскольку таковой может представлять собой полноценное правовое состояние лишь при непременном условии соответствия общепризнанным принципам и нормам международного права, уважения к человеческому достоинству и неукоснительного соблюдения прав человека.

Международный институт прав человека не имеет национальности — он един для всех стран, и его принципы имеют такую же обязательную силу для выживания любого народа и человека, как и законы природы. Поэтому он не нуждается в визе, чтобы перейти границу того или иного государства. Об этом не устают напоминать все самые авторитетные институты международного сообщества. Любое государство интегрируется в мир цивилизованных стран лишь в той степени, в какой на его территории начинают безгранично царить общепризнанные принципы и нормы международного права. Следовательно, они не нуждаются в каких-либо актах имплементации, т. е. предоставлении народу возможности воспользоваться ценностями международного права только при условии, если эти ценности получат одобрение соответствующего парламента в законодательной форме. В противном случае мы столкнулись бы с цензурой общечеловеческих ценностей, которые, будучи выпестованными и отобранными международным сообществом для передачи другим народам, становились бы заложником законодателей, отличающихся, особенно в странах бывшего СССР, крайним невежеством в области философии и культуры достоинства человека.