Философия Энди Уорхола

«Нет, – сказал я, – это не новое искусство. Сначала ты не знаешь, что это искусство новое. Ты вообще не знаешь, что это такое. Новым оно становится только лет через десять, потому что тогда оно выглядит новым».

«Так что же ново сейчас?» – спросила она. Мне ничего не приходило на ум, и я сказал, что не хочу отвечать, потому что это слишком большая ответственность. «Сейчас ново то, что было десять лет назад?» Это было довольно умно придумано. Я сказал: «М-м, может быть».

«Так говорила та лесбиянка на обеде. Она сказала, что даже очень интеллектуальные французы, которые интересуются культурой, не знают имен современных американских художников. Они только теперь узнают о Джаспере Джонсе и Раушенберге. Но вот что я хочу знать: когда говорили, как плохи твои фильмы и твое искусство, это тебя раздражало? Ты чувствовал обиду, когда открывал газеты и читал, какие плохие у тебя работы?» «Нет».

«Тебя не огорчило, когда один критик сказал, что ты не умеешь писать красками?» «Этой газеты я так и не прочел», – сказал я.

Машины опять пошли на вираж.

«Неправда! – завопила она, чудом перекрывая шум. – Я все время вижу, как ты читаешь газеты. – Она обернулась на стопки газет и журналов. – Покупаешь-то ты их достаточно». «Я смотрю картинки, вот и все».

«Прекрати. Я слышала, как ты высказывался о критических отзывах на твои работы». Ну раньше я никогда не читал газет, особенно отзывов о моей работе. Но теперь я очень внимательно читаю каждый отзыв обо всем, что я делаю – то есть обо всем, на чем стоит мое имя.

«Когда я работал сам, – объяснил я Дэмиан, – я никогда не читал ни отзывов о себе, ни моей рекламы. Но потом, когда я как бы перестал делать вещи и начал их производить, я захотел знать, что люди говорят о них, потому что в этом уже не было ничего личного. Я принял деловое решение начать читать отзывы о том, что я произвожу, потому что, как глава компании, я понимал, что мне надо думать и о других людях. Поэтому я все время думаю о том, как по-новому представ­лять интервьюерам одно и то же, и это еще одна причина, по которой я теперь читаю отзывы, – я просматриваю их, и смотрю, не говорится ли нам или о нас что-нибудь, чем мы можем воспользоваться. Например, сегодня в этой французской газете журналист назвал мой звукозаписывающий аппарат таким красивым словом – magnetophone.

Я подошел к стопке газет и нашел статью, о которой говорил: «Правда, неплохо выглядит на странице? По-другому. Новое слово для старого предмета». «Ты читал отзыв о том, как ты играл в фильме с Лиз Тэйлор?»

«Конечно нет, потому что играл я сам, и потому не хочу знать, что об этом думают другие. Я велел Б вырвать его из газеты, прежде чем дать мне ее».

«Там говорилось, что ты выглядел „немного отталкивающе, как рептилия“.

Она меня проверяла: хотела выяснить, правда ли я не расстраиваюсь, когда слышу о себе такие вещи. Меня это, правда, не расстраивало. Я даже не знал, что значит «быть похожим на рептилию». «Это что, значит, что я скользкий?» – спросил я ее.

«В рептилиях есть что-то такое, – сказала она. – Помимо их внешнего вида. Это единственные животные, которые не любят, чтобы их трогали. – Сказав это, она выпрыгнула из кресла. —А ты не возражаешь, чтобы тебя трогали, правда?» Она шла ко мне.

«Нет! Нет, возражаю!» Она все приближалась. Я не знал, как ее остановить. Я был в панике и заорал: „Ты уволена!" Но это не помогло, потому что она у меня не работает. Вот почему мне нравится быть только с Б, которые у меня работают. Она дотронулась до моего локтя мизинцем, и я завопил: „Убери от меня руки, Дэмиан!"»

Она пожала плечами и сказала: «Теперь нельзя сказать, что я не пыталась». Она вернулась в свой угол. «Ты действительно не выносишь, когда до тебя дотрагиваются. Я помню, когда я с тобой только познакомилась, я наткнулась на тебя, и ты отскочил футов на шесть. Почему ты так?

Боишься микробов?»

«Нет. Боюсь, чтобы на меня не напали».

«Это с тобой с тех пор, как в тебя стреляли?»

«Я всегда был такой. Я всегда уголком глаза оглядываюсь по сторонам. Я всегда посматриваю, назад, вверх… – здесь я поправил себя. – Нет, не всегда. Обычно я забываю, но всегда собираюсь».

Я подошел к окну. Мы были на четырнадцатом этаже. Так высоко я еще никогда не ночевал. То есть высоко не над уровнем моря, а в таком высоком здании. Я всегда говорю о том, как хотел бы жить на верхнем этаже небоскреба, а потом подхожу к окну и просто не могу с этим справиться. Я всегда боюсь выпасть наружу. Здесь подоконники такие низкие, что вчера вечером я опустил металлические ставни. Не понимаю, почему богатые люди стремятся жить выше и выше. Я знал одну семейную пару в Чикаго, они жили в небоскребе, а потом, когда рядом построили небоскреб повыше, они переехали туда. Я отошел от окна. Быть может, мой страх высоты гормонального свойства.

Я всегда свожу любую проблему к ее химической основе, потому что действительно думаю, что с этого все начинается и этим заканчивается.

«Ты имеешь в виду, что люди с годами не становятся умнее?» – сказал Б, входя в комнату.