Философия Гарри Поттера: Если бы Аристотель учился в Хогвартсе

Если призраки временно парализуют проходящего мимо них — и больше ничего не могут, то дементоры, забирая ощущение внутренней гармонии, делают свои жертвы больными всерьез. Безумие означает лишение трезвости ума и души. Если человек лишается здоровья, то умирает. Многие люди сходят с ума в Азкабане, и многие просто умирают. Ум и сердце связаны так тесно, что потеря умственного здоровья ведет к потере физического. (Связь между душой и телом проявляется также и в том, что шоколад так эффективен как средство лечения последствий встречи с дементорами. Шоколад услаждает физические чувства, он также восстанавливает и душевные силы.)

Самое ужасное проявление дементоров — это их «поцелуй в душу». Хотя обычно они медленно поедают души в Азкабане, они могут также внезапно поглотить всю ее целиком в свою «зияющую бесформенную дыру рта». Люпин объясняет, что поцелуй дементора приводит жертву в ужасное, опустошенное состояние, которое «много хуже смерти». «Вы можете существовать без души так долго, как будут работать ваши сердце и мозг. Но вы больше не помните самого себя, у вас исчезает память, не остается ничего… Нет никакой возможности исцелиться, вы просто существуете. Как пустая ракушка»[87]. То, что эти пожиратели души питаются сложным комплексом чувств человеческих и человекоподобных существ, делает их классическим примером злых созданий, которые вредят не только телу, но забирают всю внутреннюю жизнь личности. Но даже устрашающие дементоры — не самые жуткие воплощения паразитирующего зла. Самый устрашающий — это Волан-де-Морт.

Волан-де-Морт

Волан-де-Морт устрашает больше всего тем, что он человек. Призраки и дементоры приводят нас в трепет из-за ощущения чуждости нам. Волан-де-Морт заставляет трепетать потому, что он — один из нас и показывает, что зло может быть добровольным выбором. Он показывает, что можно добровольно поменять полную любви жизнь на жизнь, которая целиком основана на обмане и паразитировании на другом существе. Поэтому нам страшно услышать от него слова, сказанные Люку Скайуокеру Дартом Вайдером из фильма «Империя возвращается»: «Я — твой отец. Я той же плоти, что и ты». Но роль выбора мы обсудим ниже. Сначала давайте рассмотрим, насколько Волан-де-Морт соответствует определению зла как ущербности и паразитизма.

Первое упоминание о Волан-де-Морте в книге дает представление о том, что случилось с ним. Говоря о поражении Волан-де-Морта от руки юного Гарри, профессор Макгонагалл замечает, что Дамблдор — единственный, кого когда-либо боялся Волан-де-Морт. «Вы льстите мне. Волан-де-Морт обладает силой, которой у меня никогда не было». Как странно. Если зло есть ущербность, неспособность, слабость, как может Дамблдор говорить, что у Волан-де-Морта есть силы, которых у него нет и никогда не было? Макгонагалл отвечает на этот вопрос: «Они у вас есть. Но вы слишком благородны, чтобы их использовать». То, что кажется слабостью Дамблдора, оборачивается силой. Благородство — вот то, чего лишен Волан-де-Морт. Под благородством Макгонагалл имеет в виду не аристократизм, а величие души и высокие этические идеалы, качества, необходимые сильной личности в борьбе за добро и для того, чтобы не пропустить в свою душу низкие побуждения. Хотя магическая сила Волан-де-Морта поразительна, кажется, он и не подозревает, что существует сила иная, самая важная и могущественная. У Волан-де-Морта есть сила, которой не будет никогда у Дамблдора. Но и противоположное утверждение верно. У Дамблдора есть сила благородства, хороший характер и высокие идеалы.

Он смотрит на мир с высоты, недоступной для Волан-де-Морта.

Волан-де-Морт не мог понять, почему он не способен справиться с Гарри. Он был могущественнее как маг, чем родители Гарри, и, уж конечно, могущественнее, чем младенец. Но если он смог убить Джеймса и Лили Поттер, то их ребенка он уничтожить не смог. Он оказался неспособен на это потому, что встретил в них то качество, которого ему недоставало — любовь. Эта любовь оказалась сильнее смертных проклятий, которыми он осыпал младенца Гарри, навлекая их на себя, лишая себя еще большего, чем прежде.