Философия и гуманитарные науки

Хранитель архива не возражал, чтобы я забрал книгу, он только отметил в одной из своих тетрадей, что книга выдана сотруднику кафедры аргентинской литературы. Многие архивные документы хранились в металлических коробках, и я спросил, что это такое.

– Курикулумы врачей, истории болезни пациентов. Раньше в коробках хранились полицейские сводки об отдельных обитателях этого дома. В то время сюда привозили писателей, журналистов, профессоров, их лечили электрошоком и другими методами восстановительной терапии.

– И здесь есть имена всех пациентов?

– Почти всех. Не хватает отдельных карточек, которые забрала полиция. Но все это было давно. Никто уже и не помнит.

– Я могу посмотреть имена пациентов?

– Карточки смешаны, но есть книга учета прибывающих и выбывающих, в которой имеются данные на пациентов, проходивших лечение.

Он протянул мне толстый гроссбух. Первые записи относились к тридцатым годам. Я встретил отдельные имена известных людей, но большинство имен было мне незнакомо. Некоторые пациенты имели по нескольку имен, как если бы они использовали псевдонимы, а регистратор не знал, какое из них было истинным. В числе пациентов здесь был и сам Такчи. В конце своей жизни он страдал манией преследования, вызванной бесконтрольным употреблением алкоголя и наркотиков после смерти жены. Такчи слышал в бреду голоса своих пациентов, и они были для него настолько реальными, что доносившиеся до его слуха звуки, казалось, физически перемешались по пустой комнате.

Я пропустил одну декаду, потом еще одну, и еще одну, и наткнулся на имя Омеро Брокки, записанное зелеными чернилами.

– А где можно найти истории болезни отдельных пациентов?

– К какому времени они относятся? – Я указал ему на имя в книге. – В это время нашим домом руководил доктор Брест. После того как его уволили, он написал воспоминания об отдельных клинических случаях, которые произвели на него самое сильное впечатление. Этой книги, как, впрочем, и других книг Бреста, здесь нет, потому что его гонители сожгли все его бумаги, чтобы даже само имя Бреста не оставило здесь никаких следов.

Я поблагодарил хранителя архива и пообещал, что вскоре верну книгу Такчи, которая, кстати замечу, находится у меня по сей день. В глубине коридора имелась затопленная ванная комната. Я вымыл лицо и руки под струей текущей из крана воды и вернулся домой на поезде.

На обратном пути я читал «Римских свиней». С тех пор прошло уже столько времени, но я так и не завершил свою диссертацию.

Воспоминания Бреста

Но мне тогда было не до диссертации. Мне хотелось разобраться с Броккой, имя которого я обнаружил среди пациентов «Спинозы». С помощью Фриландера я нашел среди книг на кафедре нейролингвистики пятитомный отчет, который Брест сделал в качестве директора дома отдыха «Спиноза».

Первый том содержал сведения об учебе Бреста в Милане, Гамбурге и Вене; имелись и краткие портреты людей, с которыми он там встречался; во втором излагалась история Дома Спинозы, которую Брест изучал в течение трех лет. Деятельность заведения, основанного в 1907 году, в первые годы существования была покрыта завесой секретности. В обществе считалось, что это была гостиница. «Конспирация достигла такой степени, – отмечает Брест, – что первый директор клиники приказал отпечатать наклейки и почтовые карточки со штампом «Гостиница "Спиноза"». В приемных покоях стояли швейцары в роскошных, бросающихся в глаза ливреях и громоздились чемоданы с иностранными наклейками. Но если бы кто-то в течение нескольких дней подряд заходил бы в холл «гостиницы» «Спиноза», он бы заметил, что чемоданы по-прежнему лежат, где лежали, и, кроме того, все они были пусты. Когда какой-нибудь турист пытался снять номер, ему, разумеется, отвечали, что свободных мест нет». В общем, в те времена – в отличие от нашей эпохи – о душевном покое интеллектуалов заботились очень тщательно.

В третьем томе я с радостью обнаружил ссылку на Энчо Такчи, которым Брест восхищался, хотя и не был знаком лично. Директор клиники выбрал тридцать самых интересных клинических случаев и описал их подробно. В книге также встречались пространные описания жизни клиники, замечания об организации работы корпусов и о конфликтах с руководством министерства здравоохранения.

В четвертом томе я нашел инициалы О.Б., пациента, которому Брест посвятил большую часть страниц фолианта. Автор смешивал свои воспоминания с текущими заметками.