Философия и гуманитарные науки

– Это не доказано. Также не доказано, что он вообще существовал.

– Прочтите биографию, которую я написал, Миро. Она выйдет в свет в конце года. Если позволите, я пошлю вам один экземпляр.

– Но, пожалуйста, без посвящения. – Я посмотрел на Брука. – Один человек, мы знаем только его инициалы, был пациентом дома отдыха «Спиноза». Там начинается и заканчивается биография Брокки. Все остальное – его жизнь, его книги – придумал Конде. Нашлись люди, которые восприняли его фантазии серьезно и теперь верят, что Брокка действительно существовал.

– В здании находится сумасшедший, мы – в опасности, а вы продолжаете свои обвинения… – Конде показал на лифт. – Это я тоже выдумал?

– Оставим все разбирательства на потом, сейчас нам надо спасать свою жизнь, – сказал Брук. – Здесь есть туннель, который связан с колониальным музеем. В прошлом году по нему прошла группа студентов-археологов, чтобы составить карту. Я никогда туда не входил, но мне говорили, что там нет никаких препятствий, и можно пройти его до конца. В музее должен быть ночной сторож, мы попросим его о помощи, чтобы вынести Трехо из здания. Все согласны?

– А где вход в туннель? – спросил Дюпре.

– На втором уровне подвала.

– А если мы заблудимся?

– Туннель короткий. Я видел студенческую карту, там нет никаких ответвлений. Единственная проблема: где взять фонари или свечи.

Я вспомнил, что на третьем этаже в конце коридора была подсобка, где хранились щетки, веники и тряпки. Пожалуй, там могли быть и свечи.

Когда мы поднялись на третий этаж, Трехо по-прежнему был без сознания, но ровно дышал. Дверь подсобки не запиралась на ключ. На полках стояли пустые банки от моющих средств, два металлических ведра, в углу валялись какие-то тряпки, превратившиеся в лохмотья. В глубине полки я нашел ржавый фонарик. Не без труда я сдвинул выключатель, но фонарик не загорелся. Я разобрал его: батарейки были новые, но контакты покрылись слоем купороса, вылившегося из старой батарейки. Конде нашел деревянный ящик, в котором хранились инструменты. Там были гвозди, щипцы и молоток. Я почистил отверткой контакты фонарика, освободив их от окиси, и снова включил. На этот раз он зажегся.

– Если вас уволят с кафедры, я возьму вас на работу в администрацию, – сказал мне Брук, забирая у меня фонарик. – Теперь мы готовы.

Конде взял из ящика молоток.

– Если на нас нападут, будет чем защищаться, – сказал он.

Мы вернулись в подвал и спустились по мраморной лестнице на нижний уровень. Из глубины потянуло прохладным ветром.

– Я боюсь тараканов, – сказал Дюпре.

Брук зажег фонарик и осветил вход в туннель.

– Та группа, о которой я вам говорил, прошла здесь днем, и их было больше двадцати человек, – сказал Брук. – А нас всего четверо.

– Трое, – сказал Конде. – Я не пойду, я страдаю клаустрофобией.

– Но в здании опаснее, чем в туннеле.

– Я где-нибудь закроюсь и подожду, пока не придут нас освободить. – Конде начал подниматься по лестнице.

– Опомнитесь, доктор. Там наверху – убийца, – закричал Дюпре.

Мне очень хотелось как можно скорее покинуть здание, но я вспомнил о Трехо, который лежал на втором этаже. И где-то там, наверху, был убийца.

– Я тоже останусь. Нельзя бросать раненого человека.

Брук и Дюпре, более заинтересованные в дополнительном спутнике, чем в моей безопасности, настаивали, чтобы я пошел с ними. В конце концов они уступили.

– Спрячьтесь в надежное место и забаррикадируйте дверь Помощь скоро придет, – пообещал Брук.

– Дай Бог, – сказал Дюпре.

Брук пожал мне руку и пожелал удачи. Дюпре сделал то же самое. Неуверенными шагами они направились к туннелю.

– Да поможет вам Бог, Миро, – крикнул Брук. – Да поможет Он нам всем.

Голоса и шаги затерялись в глубине холодного туннеля. Я начал медленно подниматься по мраморной лестнице. Но уже через пару секунд я безотчетно ускорил шаги, и на третий этаж я поднялся уже бегом.

Побег

Я увидел Конде: он стоял на коленях рядом с Трехо. В правой руке он держал молоток, взятый из ящика. Тяжелая металлическая головка уже была готова обрушиться на голову моего друга.

Я набросился на Конде и сумел задержать его руку, но молоток все-таки опустился и ударил меня по лбу. На секунду я отключился; я упал на колени на ледяной пол и принялся лихорадочно соображать, пытаясь найти выход из создавшегося положения. Я знал, что сейчас последует второй удар. Преодолевая боль, я перебирал в уме возможные пути спасения. Когда я открыл глаза, Конде снова занес молоток над моей головой. В его взгляде не было ненависти, только разочарование; он неохотно приводил в исполнение приговор, который считал необходимым. Мой правый глаз был залит кровью, стекавшей с разбитого лба. Я отпрянул назад и уклонился от удара Конде. Я сам не помню, как вскочил на ноги. Спотыкаясь, я побежал к лестнице, что вела на пятый этаж; в два счета я взлетел наверх, спасаясь от одного убийцы, которого я хорошо знал, и приближаясь к другому, который пока не имел ни лица, ни имени.