Читаем Философия и психология фантастики полностью

Что касается православных представление о чуде как о действии Бога, то они также не могут примирить магию с чудом, поскольку в христианстве (в отличие от некоторых языческих религий) нельзя допустить, чтобы маг своими манипуляциями побуждал Бога что-то делать - хотя де-факто христианство, разумеется, допускает нечто подобное, когда говорит, что Бог услышал чьи-то молитвы. Зато лосевское представление о чуде никакого антагонизма к магии не содержит: ведь нет никакого принципиального запрета на то, чтобы маги, даже не нарушая законов причинности, группировали не противоречащие науке факты таким образом, чтобы они приобретали бы личностную ценность.

Заключение

Приведенные в данном очерке материалы говорят о том, что в европейской философской мысли XX века можно найти три основные интерпретации понятия чуда:

- генетическую интерпретацию, объясняющую чудо по его происхождению в качестве результата вмешательства сверхъестественных сил;

- нормативную интерпретацию, определяющую чудо на основе отталкивания от понятия о естественных закономерностях (законах природы) как их нарушение;

- экзистенциальную интерпретацию, истолковывающую как чудесные любые события или совпадения событий, обладающие особой значимостью для человеческой жизни.

Как можно увидеть из изложенного, все три интерпретации имеют тенденцию к вырождению в четвертую - психологическую интерпретацию, поскольку культурная действенность первых трех толкований зависит от готовности или склонности человека их применять. Таким образом, возникает вопрос о психологических условиях, при которых человек готов увидеть событие в ауре чудесного. Такая готовность возникает чаще всего в результате отказа от причинных объяснений наблюдаемых событий. Данный отказ может иметь место в иррационализме - как сознательная акция, либо - как в младенческом, или архаическом мышлении - как следствие естественного незнания о причинности.

Р. S. Чудо и смех

С крыши на голову самоотверженному прохожему падали не только камни от Лосева и Лукача, вывески от Розанова, черепица от Бергсона и гранатовые деревья от Эванса-Причарда - еще и кирпичи от Райкина. В одном из монологов Аркадия Райкина Академия смеховедческих наук пытается с помощью экспериментов выяснить, смешно ли получается, если сбросить кирпич на голову человека. Данная аналогия имеет значение: анализ того, чудесно ли данное событие, весьма сходен по своей структуре с анализом, смешно ли это. И комизм, и чудесность данной ситуации зависят скорее от отношения к ней, чем от "механики" ее протекания. И чувство смешного, равно как и чувство чудесного, очень легко спугнуть, если заняться излишне дотошным выяснением всех причин и движущих сил произошедшего несчастья.

1) Чернышева Т.Н. Природа фантастики. Иркутск, 1983. С 21.

2) Под понятием "фантастика" в данной работе мы будем понимать акцию по изображению неких необычных событий, в то время как под "фантастическим" сами изображаемые фантастикой необычные события.

3) Об использовании религиозных мотивов в научной фантастике см.: Гаков Вл. Мудрая ересь фантастики // Другое небо: Сборник зарубежной научной фантастики. М., 1990. С. 8-42.

4) Половников В. Был ли Гомер ученым? Научная фантастика в "Илиаде" // В мире фантастики: сборник литературно-критических статей и очерков. М., 1989. С. 50-74.

5) Лем С. Библиотека XXI века, М., 2003. С. 241.

6) Бритиков А. Ф. Научная фантастика, фольклор и мифология // Русская литература. No3.1984.С.61.

7) Ковтун Е. Н. Поэтика необычайного: Художественные миры фантастики, волшебной сказки, притчи и мифа (на материале европейской литературы первой половины XX века). М., 1999. С. 163.

8) Чумаков В.М. Фантастика как литературно-художественное явление. Автореферат дис. ... канд. филолог, наук. М., 1977. С. 7.

9) Михайловский Б. Фантастика // Литературная энциклопедия. Т. 11. М., 1939. С. 655-656.

10) Кагарлицкий Ю.И. Реализм и фантастика // Вопросы литературы. 1971. No 1. С. 103.

11) Нудельман Р. И. Фантастика // Краткая литературная энциклопедия. Т. 7. М., 1972. С. 890.

12) Березин В. Утопия // Октябрь. No5. 2001. С. 188.

13) Стругацкий А., Стругацкий Б. Куда ж нам плыть? Сборник публицистики. Волгоград, 1991. C.21.

14) Ковтун Е.Н. Поэтика необычайного. С. 5-7.

15) Шмалько А. Кто в гетто живет? (Писатели-фантасты в джунглях современной словесности) // Фантастика-2001: Повести, рассказы, критика, публицистика. М., 2002. С. 439-440.

16) Ковтун Е.Н. Поэтика необычайного. С. 35-36.

17) Элиаде М. Аспекты мифа. М., 2001. С. 29

18) Аристотель. Метафизика. М.; Л., 1934. С. 22.

19) Элиаде М. Аспекты мифа. С. 34.

20) Тамарченко Е. Уроки фантастики // В мире фантастики. С. 130.

21) Чернышева Т.Д. Природа фантастики. Иркутск, 1985. С. 44.

22) Тодоров Ц. Введение в фантастическую литературу. М" 1997. С. 44.

23) Кагарлицкий Ю.И. Реализм и фантастика. С. 115.

24) См.: Чумаков В.М. Фантастика как литературно-художественное явление. С.7.

25) Осипов А.Н. Основы фантастоведения. М., 1989. С.9-10.

26) Бритиков А. Ф. Русский советский научно-фантастический роман. Л., 1970. С. 6.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Образы Италии
Образы Италии

Павел Павлович Муратов (1881 – 1950) – писатель, историк, хранитель отдела изящных искусств и классических древностей Румянцевского музея, тонкий знаток европейской культуры. Над книгой «Образы Италии» писатель работал много лет, вплоть до 1924 года, когда в Берлине была опубликована окончательная редакция. С тех пор все новые поколения читателей открывают для себя муратовскую Италию: "не театр трагический или сентиментальный, не книга воспоминаний, не источник экзотических ощущений, но родной дом нашей души". Изобразительный ряд в настоящем издании составляют произведения петербургского художника Нади Кузнецовой, работающей на стыке двух техник – фотографии и графики. В нее работах замечательно переданы тот особый свет, «итальянская пыль», которой по сей день напоен воздух страны, которая была для Павла Муратова духовной родиной.

Павел Павлович Муратов

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / История / Историческая проза / Прочее
Повседневная жизнь сюрреалистов. 1917-1932
Повседневная жизнь сюрреалистов. 1917-1932

Сюрреалисты, поколение Великой войны, лелеяли безумную мечту «изменить жизнь» и преобразовать все вокруг. И пусть они не вполне достигли своей цели, их творчество и их опыт оказали огромное влияние на культуру XX века.Пьер Декс воссоздает героический период сюрреалистического движения: восторг первооткрывателей Рембо и Лотреамона, провокации дадаистов, исследование границ разумного.Подчеркивая роль женщин в жизни сюрреалистов и передавая всю сложность отношений представителей этого направления в искусстве с коммунистической партией, он выводит на поверхность скрытые причины и тайные мотивы конфликтов и кризисов, сотрясавших группу со времен ее основания в 1917 году и вплоть до 1932 года — года окончательного разрыва между двумя ее основателями, Андре Бретоном и Луи Арагоном.Пьер Декс, писатель, историк искусства и журналист, был другом Пикассо, Элюара и Тцары. Двадцать пять лет он сотрудничал с Арагоном, являясь главным редактором газеты «Летр франсез».

Пьер Декс

Искусство и Дизайн / Культурология / История / Прочее / Образование и наука
The Irony Tower. Советские художники во времена гласности
The Irony Tower. Советские художники во времена гласности

История неофициального русского искусства последней четверти XX века, рассказанная очевидцем событий. Приехав с журналистским заданием на первый аукцион «Сотбис» в СССР в 1988 году, Эндрю Соломон, не зная ни русского языка, ни особенностей позднесоветской жизни, оказывается сначала в сквоте в Фурманном переулке, а затем в гуще художественной жизни двух столиц: нелегальные вернисажи в мастерских и на пустырях, запрещенные концерты групп «Среднерусская возвышенность» и «Кино», «поездки за город» Андрея Монастырского и первые выставки отечественных звезд арт-андеграунда на Западе, круг Ильи Кабакова и «Новые художники». Как добросовестный исследователь, Соломон пытается описать и объяснить зашифрованное для внешнего взгляда советское неофициальное искусство, попутно рассказывая увлекательную историю культурного взрыва эпохи перестройки и описывая людей, оказавшихся в его эпицентре.

Эндрю Соломон

Публицистика / Искусство и Дизайн / Прочее / Документальное