Философия и религия Ф.М. Достоевского

«Смирение любовное — страшная сила, изо всех сильнейшая, подобной которой и нет ничего» [338]. Смирение — единственная сила, которая может победить любой вид сатанизма: сатанизм ума, сатанизм сердца и воли. «Смирение — единственная добродетель, неподражаемая для бесов» [339]. Со смирения начинается христианство, без смирения оно невозможно. Смирение — это весьма сложное сплетение чувств и мыслей. Быть смиренным — значит быть нищим духом. Нищий духом человек — тот, кто всем существом своим чувствует, что его дух крайне нищ по сравнению с Духом Божиим, что его жизнь — полное нищенство по сравнению с богатством жизни Божией. Нищий духом человек — тот, кто уничтожил гордость в корне, кто гордынеумие заменил смиренноумием и весь мир воспринимает через категорию смирения. Как гордость, гордоумие является началом всякого греха и зла, так смирение, смиренноумие является началом всякой добродетели и добра, началом христианства. Но не только. Нищета духовная есть первое блаженство, которое вводит во все остальные христианские блаженства и которое приводит на землю Царство Небесное, осуществляет его на земле, делает его присутствующим, близким, реальным. Ибо сказано: Блаженны нищие духом, ибо тех есть Царство Небесное. Сказано, что «тех есть Царство Небесное», а не «будет». «И воистину верно, что когда люди эту мысль поймут, то настанет для них Царство Небесное уже не в мечте, а в самом деле» [340]. «Если человек не имеет крайнего смирения, смирения во всем сердце своем, во всем уме своем, во всем духе своем, во всей душе и теле своих, он не может унаследовать Царства Божия» [341]. Смирение — это неизмеримое и чрезвычайно тонкое чувство и осознание своей незначительности, что проявляется в непрестанном самоосуждении, в постоянном неверии в свой разум, в ненависти к воле своей [342], в отрешении от всего своего.

Дух смиренной ответственности пронизывает все, что воистину православно. Чувство и осознание своей личной всегрешности побуждало многих людей к необычайным подвигам смирения и покаяния. Это чувство привело величайшего русского святого Серафима Саровского (J1833) к необычайно тяжкому подвигу: он тысячу дней и тысячу ночей провел, молясь Богу непрестанно молитвой мытаря: Боже, милостив буди мне грешному! Ночи он проводил в лесу, коленопреклоненно на камне, а дни — в своей келье, коленопреклоненно тоже на камне. Это чувство всегрешности, эта покаянная печаль, это суровое самоосуждение, по мнению Достоевского, заполняет душу русского народа, русскую историю, все, что есть православно [343]. Это чувство заполняло всю жизнь великого Оптинского старца Амвросия, которого Достоевский посещал. Это чувство заполняло всю деятельность великого русского пастыря, отца Иоанна Кронштадтского, который недавно умер. «Считай себя самым большим грешником, — учит отец Иоанн, — более тех, которые тебе таковыми кажутся или на самом деле таковыми являются; почитай себя хуже и ниже всех» [344].

Христоустремленным православным сердцем своим Достоевский прочувствовал и опытно познал со всеми настоящими православными философами, что личность человеческая только самоотверженным подвигом веры спасается от грязи релятивизма и выходит на путь, который ведет к вечному смыслу и в жизнь вечную, который через христоликое смирение, молитву, самоотречение ведет к полному и окончательному соединению со Пресветлым и чудесным Ликом Богочеловека Христа.

Глава 3. Философия любви