Философия и религия Ф.М. Достоевского

В Православии Богочеловеческий Образ Христов — единственная категория, в которой совершается все развитие личности и общества. Все, что совершается по человеку, не является православным; православно лишь то, что совершается по Богочеловеку. Богочеловек есть цель человека; богочеловечество есть цель человека; богочеловечество есть цель человечества. Через личное подвижническое восприятие и переживание богочеловеческих добродетелей лежит путь от человека к Богочеловеку, от человечества к богочеловечеству. Только молитва и любовное приближение ко Христу делает человека способным здесь, на земле, жить богочеловеческой жизнью, любить богочеловеческой любовью, страдать богочеловеческими страданиями. Путь Православия противоположен пути католическому, европейскому. Православие идет из центра в периферию, от духа к телу; католицизм идет из периферии в центр, от тела к духу. Православие проповедует Образ Христа, вечно живой богочеловеческий Образ как мерило человека и человечества, поэтому никогда не соблазняется ни о человека, ни о человечество, поэтому все, что православно, имеет в себе Образ Богочеловека, а не человека. Овладеть человечеством любыми средствами — цель католицизма; овладеть человечеством исключительно богочеловеческими средствами — цель Православия. Достоевский знает эту тайну Православия, в ней видит единственный путь к решению горьких социальных проблем, поэтому ее исповедует неустрашимо, по–апостольски. Неправославный путь — в гордом овладении всеми, православный путь — в смиренном служении всем. Настоящую сущность Православия составляет «всеслужение человечеству, к чему оно и предназначено» [538]. Все другие народы, в большей или меньшей степени, живут для себя и в себе. «…А мы начнем теперь, — говорит Достоевский, — когда пришло время, именно с того, что станем всем слугами, для всеобщего примирения. И это вовсе не позорно, напротив, в этом величие наше, потому что всё это ведет к окончательному единению человечества. Кто хочет быть выше всех в Царствии Божием — стань всем слугой. Вот как я понимаю русское предназначение в его идеале» [539]. «Станем слугами, чтобы быть старшинами» [540], — говорит князь Мышкин, который воистину как слуга смиренно служит всем и каждому. Православный идеал — идеал «восточный, то есть идеал совершенно духовного единения людей» [541], и к нему прийти можно путями чисто православными, богочеловеческими. Такое единение людей, единение духовное на принципах Христовых и есть «в действительности нечто особое и неслыханное», нечто новое для Европы, которая занята политическим единением «во имя лишь торгашества, личных выгод и вечных и всё тех же обоготворенных пороков», проталкиваемых «под видом официального христианства» [542]. Православие — хранитель Пресветлого Образа Христа и всех Его богочеловеческих способов решения всех проблем — и есть то «новое слово», которое Россия во главе православного Всеславянства имеет сказать миру. Это новое слово, когда выскажется, «…будет настоящее воздвижение Христовой истины, сохраняющейся на Востоке, настоящее новое воздвижение Креста Христова и окончательное слово Православия, во главе которого давно уже стоит Россия. Это будет именно соблазн для всех сильных мира сего и торжествовавших в мире доселе, всегда смотревших на все подобные «ожидания» с презрением и насмешкою и даже не понимающих, что можно серьезно верить в братство людей, во всепримирение народов, в союз, основанный на началах всеслужения человечеству, и, наконец, на самое обновление людей на истинных началах Христовых» [543].

Для Достоевского формула русской и славянской будущности вот какова: Православие и «православное дело». А что же это такое — Православие и что такое «православное дело»? «…Это вовсе не какая‑нибудь лишь обрядная церковность, а с другой стороны, вовсе не какой‑нибудь fanatisme religieux (как уже и начинают выражаться об этом всеобщем теперешнем движении русском в Европе), а что это именно есть прогресс человеческий и всеочеловечение человеческое, так именно понимаемое русским народом, ведущим всё от Христа, воплощающим всё будущее свое во Христе и во Христовой истине и не могущим и представить себя без Христа» [544]. «Величайшее из величайших назначений, уже сознанных Русскими в своем будущем, есть назначение общечеловеческое, есть общеслужение человечеству, — не России только, не общеславянству только, но всечеловечеству» [545].