Философия и социология гуманитарных наук

Сложный у Фрейда механизм сновидения и внушения (Фрейдом его анализу посвящено несколько сотен страниц) при рефлексологизации оказывается столь простым, что Залкинд излагает его буквально на протяжении трех строк:

«Анализ механизмов сновидений, элементов внушения получает такое же рефлексологическое истолкование».

«Во сне, когда прекращается действие внешних раздражителей, как мы видели, слишком часто имеющих тормозящее значение, этот внешний покой сам по себе является раздражителем растормаживающего порядка»

(статья в «Красной нови», 1924, кн. 4, с. 175).

После рефлексологизации основных фрейдистских механизмов центральное понятие психоанализа – понятие бессознательного – оказывается, конечно, совершенно излишним.

«Итак, фрейдовские утверждения о самостоятельности бытия подсознания, об изоляции последнего от прочего рефлекторного фонда, о подчинении подсознания особого качества законам оказываются неосновательными. „Подсознание“ психоаналитиков нашего толка представляет собой временно заторможенную часть общего рефлекторного фонда, и только. Ни малейшего уклонения в сторону от рефлексологического учения»

(«Жизнь организма», с. 59).

Рефлексологизовав фрейдизм, Залкинд прибегает к арифметическому способу проверки обратным действием – фрейдизует рефлексологию (в применении к собаке фрейдовский механизм выглядит весьма своеобразно).

«Чрезвычайно интересны в этом смысле опыты Павловской лаборатории над собаками (конечно, без всяких намерений фрейдовского их истолкования со стороны экспериментаторов): серией длительных и настойчиво организуемых раздражений (световых, звуковых или болевых) собака теряет способность реагировать обычным своим хватательным, слюноотделительным и прочими рефлексами на подносимый ей пахучий мясной порошок, независимо от длительности срока предшествовавшего ее голодания, если демонстрация порошка не сопровождается соответствующими условными „сигналами“ (звук, свет и пр.). Вначале, конечно, происходит настойчивое торможение по адресу этого нового раздражения („протест принципа удовольствия“); собака рвется к порошку, выделяет слюну и пр., – но пищи не дают без соответствующих предварительных сигнализаций („принцип реальности“). Без получения „разрешения“, без условного сигнала она попросту биохимически „не в силах“ есть (нет слюны и прочих соков), не имеет „аппетита“, „не хочет“ есть»

(статья в «Красной нови», с. 173).

Спрашивается теперь, что осталось от фрейдизма в результате залкиндовских операций?

Фрейдизм без категории бессознательного, без сексуалогии, без теории влечений и, следовательно, без содержания бессознательного: без Эдипова комплекса, без кастрационного комплекса и пр. и пр.; без снотолкования, без Я и Оно или, одним словом, фрейдизм без фрейдизма? Таков результат рефлексологизации.

Что осталось от рефлексологического метода?

Три ничего не говорящих понятия: безусловный рефлекс – условный рефлекс – торможение, т.е. остается рефлексологический façon de parler[206], но вовсе не рефлексология.

Итак, ни фрейдизма, ни рефлексологии!