Философия языка и семиотика безумия: Избранные работы

Все, что было сказано выше о необязательности и малой роли истинных и ложных высказываний в повседневной речи, резко контрастирует с той ролью, которую играет высказывание истины, какой бы фантастической она ни казалась обыденному сознанию, в речи безумных людей. Безумная речь не задает вопросов и не признает императивов. Эта речь начисто лишена пропозициональных установок, в то время как наличие пропозициональной установки лишает произносимый контекст значения истинности, как показал еще Фреге: денотатом косвенного контекста является его смысл [Фреге, 1978]. Трудно представить себе речь безумного, которая начиналась бы с пропозициональных установок.

Мне кажется, что меня преследуют масоны.

Мне представляется, что я — Наполеон и Дева Мария.

Я полагаю, что жена мне изменяет со всеми подряд.

Я думаю, что я стена.

Я убежден, что мир вокруг полон скорби.

Речь безумного тем и характерна, что он, высказывая безумную истину о себе, не прячется за пропозициональными установками, он изрекает истину прямыми словами. Вообще косвенные контексты крайне не характерны для речи шизофреников, как было нами показано еще в исследовании речи при бреде величия [Руднев, 2002].

Вот, например, фрагмент характерного блока высказываний пациентки раннего Юнга, портнихи:

Я — величественнейшее величие — я довольна собой — здание клуба «Zur platte» — изящный ученый мир — артистический мир — одежда музея улиток — моя правая сторона — я Натан мудрый (weise) — нет у меня на свете ни отца, ни матери, ни братьев, ни сестер — сирота (Waise) — я Сократ — Лорелея — колокол Шиллера и монополия — Господь Бог, Мария, Матерь Божья — главный ключ, ключ в небесах — я всегда узакониваю книгу гимнов с золотыми обрезами и Библию — я владетельница южных областей, королевски миловидна, так миловидна и чиста — в одной личности я совмещаю Стюарт, фон Муральт, фон Планта — фон Кугель — высший разум принадлежит мне — никого другого здесь нельзя одеть — я узакониваю вторую шестиэтажную фабрику ассигнаций для замещения Сократа [Юнг, 2000: 124].

Обратим внимание, здесь нет вообще ни одного придаточного предложения. Вообще эгоцентрическая речь о самом себе это особая безумная языковая игра, крайне не характерная для повседневного речевого обихода. Представим себе, что президент бы начал свою речь так: «Я — Владимир Владимирович Путин, я — президент России, я обязан заботиться о ее гражданах, мне принадлежат все российские законы, я — гарант конституции, у меня есть жена, я люблю свою жену и собаку, я не позволю чеченцам совершать террористические акты…» и т. п.

Кстати, по-видимому, именно по этой причине знаменитая максима раннего Путина: «Мы будем мочить чеченцев в сортире» — произвела такое неизгладимое впечатление своим явным парапатологическим оформлением. Здесь важна была не только соответствующая анальная лексика, но и почти бредовая категоричность высказывания, характерная скорее не для современного политика, а для пророка или религиозного харизматического лидера, которые все сплошь безумцы. Ср., например, заявление Иисуса: «Не мир, но меч принес я на землю» и подобные ему, которых можно много найти в Нагорной проповеди. Ср. характерный в свете проблемы «истина и безумие» зачин: «Истинно, истинно говорю…» («скорее верблюд пройдет через игольные уши, чем богатый в Царствие Небесное»). Здесь изрекается истина, чуждая каким бы то ни было пропозициональным установкам и косвенным контекстам.

Что же происходит, когда человек заболевает психическим расстройством? Почему люди сходят с ума? Принято говорить, что безумие — это защита организма от невыносимого страдания. Чего же не выносит человек? Он не выносит лжи мира и при психическом расстройстве открывает истину. Это и происходит, когда человек сходит с ума. Но это происходит по-разному при различных психических расстройствах.