Философия имени

И только в дальнейшем мы вступаем в подлинное царство апофатически-символических моментов. Если перед нами эйдос топора, то схемой этого эйдоса будет совокупность его наглядно-данных математических характеристик, морфным – совокупность наглядно-данных умно-качественных определенностей, эйдосом в узком смысле – явленность этой вещи как определенного орудия для рубки. Но топор, или секира, может воспринять на себя и более широкое значение, как, например, социальное; он может быть носителем глубоких идей и, быть может, некоей невыявляемой тайны. Так, Зевса греки представляли, например, в виде секиры, а Р. Вагнер создал целую мистическую концепцию меча Зигфрида. Это – особенным образом насыщенный эйдос, и это – подлинная арена проявления апофатического момента.

d)

Таким образом, необходимо строго отличать символ от эйдоса. Что такое эйдос? Бесполезно было бы добиваться точного определения этого понятия у современных феноменологов, несмотря на то что именно они выдвинули и воскресили это старое понятие античной и средневековой философии.

Эйдос строго отличается от сущего просто (36). Сущее есть как бы только задание, возможность, потенция; эйдос же есть некая завершенная цельность сущего. Не всякое сущее – целостно, и в самом понятии сущего не кроется момент цельности и тем более точной едино-раздельной координированной в себе цельности. Тем не менее всякий эйдос уже предполагает, что он есть нечто сущее, и всякий эйдос уже есть некая единая координированная раздельность. Эта последняя и требует тех пяти категорий (36 – 40), без которых не может образоваться никакая цельность смысла. Однако числовая схема тоже есть сущее, данное как подвижной покой самотождественного различия, и топос также есть это же самое сущее, данное с теми же самыми подробностями. Следовательно, необходим спецификум, отделяющий эйдос в узком смысле от всей сферы эйдетического вообще и, в частности, от схемы и топоса.

Выше мы указали, что схема, топос и эйдос различаются между собою выдвиганием разных категорий из числа пяти основных – для первенства и основной точки зрения. Пусть мы все эти категории рассматриваем только как нечто, раскрывающееся в сфере подвижного покоя. Пусть то «сущее», которое мы мыслим как данное в виде подвижного покоя самотождественного различия, есть не что иное как подвижной покой, т.е. как смысловое раздельное в себе движение. Тогда, естественно, мы отвлечемся и от того, чтó именно есть по качеству своему это сущее, и от того, чтó оно собой по сущности своей представляет. Все это будет не важно, а будет важно только то, что оно именно движется и покоится, и больше ничего. Мы придем тут к сущности, которая, выражаясь по Гегелю, здесь сама «равнодушна к своей определенности», т.е. будет числом. Равным образом, понимая под сущим только сущее же как таковое, т.е. данную индивидуальность, уже не равнодушную к своей определенности и именно дающую эту свою смысловую и индивидуальную определенность, мы рассматриваем пять основных категорий смысла в свете именно категорий сущего, т.е. получаем эйдос в узком смысле слова. Эйдос имени, стало быть, есть сущее (единичность) подвижного покоя самотождественного различия, данное как сущее (как единичность).

От всех этих трех «оптических» моментов эйдоса – схемы, топоса и эйдоса в узком смысле – коренным образом отличается 51) символ. Мы уже однажды, в § 12-м, получили понятие символического момента имени (35). Так мы получили это понятие диалектически, так как там шла речь именно о диалектике вне-интеллигентной сферы имени. Теперь, в статически-созерцательном аспекте, нам нет нужды проводить всю диалектику символа, но необходимо лишь чисто статически же зафиксировать своеобразие символической предметности по сравнению с эйдетической.

e)