Философия истории

Это сделали представители немецкой классической философии, но с позиции тождества бытия и мышления в пределах парадигмы панрационализма и панлогизма. В методологическом и гносеологическом плане это был существенный шаг в осмыслении проблемы взаимосвязи бытия мира и бытия в мире. Привычное понимание субстанции как метафизической неопределенности или материи как физической реальности подменялось понятием абсолютной идеи или мирового разума, способных, в процессе развития, демонстрировать формы своего отчуждения. Определенные (овеществленные, объективированные) формы этого отчуждения представали как бытие в мире или как продукт деятельности Духа (сознания), способного не только отражать бытие мира, но и творить уровни бытия в мире.

Абсолютизация возможностей сознания, панрационализм в онтологии и панлогизм в гносеологии очень скоро станут объектом критики самых различных философских направлений в условиях второй половины XIX и почти всего XX века, когда теория рациональности на практике трансформировалась в «формальную рациональность» со всеми ее издержками. Тотальное отрицание рациональности затормозило дальнейшее осмысление и решение онтологической проблемы взаимосвязи бесконечного и конечного, но не устранило ее. Проблема ждет своих исследователей, располагающих не только средствами критики, но и конструктивными предложениями.

Частным случаем заявленной проблемы является вопрос об «историческом» как особом уровне бытия в мире. Интерес к осмыслению и объяснению исторического имеет собственную историю. Заявив о себе еще в Античности, историческое сохраняет свою актуальность и сегодня. Человек, проживший свою жизнь без знания истории, обладает опытом только своего поколения, опытом своей краткой жизни. Человек, познавший историю, обладает опытом человечества. Эта истина носит характер аксиомы. Она не требует доказательств, если бы не одно «но», как развести достоверное и правдоподобное, как в истории отделить «зерно от плевел».

«Историческое» и на уровне сознания, и на уровне опредмеченной памяти проходит по реестру субъективной реальности как базового основания искусственной природы в форме единства культуры и цивилизации.

В опредмеченном состоянии можно фиксировать конкретную деятельность людей в рамках определенного способа производства как способа существования исторической реальности.

В опредмеченном состоянии жизнедеятельности людей можно выявить пространство как форму проявления исторического. И таковым является фиксированное в результатах единство культуры и цивилизации — конкретное историческое социо-культурное пространство.

И, наконец, в опредмеченном состоянии жизнедеятельности людей можно установить их время как форму осуществления исторического. И таковым является конкретное историческое время.

Таким образом, специфика опредмеченного состояния прошлого на уровне способа его существования, формы проявления и формы осуществления обусловливает особый статус исторического как одного из видов бытия в мире. И этот статус определяет особенности освоения и постижения исторического, требует соответствующей методологии.

«Историческое» как особый вид бытия в мире не приемлет методологию субъективного подхода. С точки зрения субъективного подхода — историческое есть творческая конструкция историка, содержание и формы которой определяются целью и задачами исследователя. Историк может в ворохе фактов прошлого выявить уникальную фигуру и через нее отследить и оценить историческое. А может рассмотреть прошлое по аналогии с природой. Не исключается вариант, когда исследователь подрабатывает историческое с учетом современной ему политической конъюнктуры или социального заказа представить историю такой, как она кому-то выгодна.

С точки зрения объективного подхода — «историческое» есть особый вид бытия в мире. И его надо принимать таким, каким оно есть. Пример такого подхода оставил Г. Гегель в своем философском наследии (См.: Г.В. Гегель. Лекции по философии истории. Санкт-Петербург, Наука., 1993). По Гегелю «историческое» имеет несколько измерений. Во-первых, — это объективный процесс становления и развития первоначальной истории. Во-вторых, это рефлексия истории. В-третьих, это философско-историческое освоение прошлого.

На I этапе фиксируются эмпирические события. Примером того может быть история Геродота и Фукидида, Плутарха и Тацита. Этот этап свидетельствует о том, что каждый историк «заражен» духом своей эпохи, а поэтому он еще не может вычленить историческое как особый вид бытия в мире, ибо он сам включен в это бытие прямо и непосредственно. Он чело своего века и поэтому историческое хранит свою тайну.

На II этапе осуществляется историческая реконструкция с позиции иной эпохи, через ценностные ориентиры этой другой эпохи, через субъективность историка. И в этом случае историческое сохраняет свою неопределенность. Более того, исследовательское поле захламляется аберрациями исследователя. В конечном итоге получается все что угодно, только не адекватный образ исторического.