Философия как духовное делание (сборник)

В доброй воле – достаточно одного появления идеи «это мой долг», – для того чтобы повиновение наступало с безусловной неукоснительностью. Мало того, сознание «это мой долг» является в ней единственным и чистым мотивом во всем ее устремлении и действовании. Нет поступка, который вытекал бы не из этого мотива. Добрая воля моралиста есть непререкаемое царство долга. Всякая иная мотивированность отпадает в ней, в своем противостоянии этому мотиву, в непокорстве ему. Творится здесь только долг; не долг – не творится.

Как достигнуть этого – моралист не знает. Осуществление этого состояния он отодвигает в бесконечность; он объявляет это состояние бесконечной идеей, неосуществимым идеалом.

В действительности добро есть вечно долг и имеет против себя вечное отпадающее и непокорное хотение инстинкта.

Добрая воля есть неосуществимый идеал.

Но так как добрая воля есть само искомое доброе душевное состояние, или добро, то добро есть неосуществимый идеал. Человеку доступно лишь среднее промежуточное состояние между злом и добром: несовершенство и бесконечный прогресс, бесконечное приближение.

7) Этот прогресс слагается, по существу, из ряда побеждающих, преодолевающих актов. Эти акты преодоления слагаются в форму, подсказываемую данными в единичных случаях обстоятельствами и возможностями: чувственное стремление, может быть, подавляется, может быть, преломляется, может быть, отодвигается.

Самая форма морали: «долг и подчинение ему ради того, что он долг» – ничего не говорит о способах этой победы и ее путях. Правда, мораль говорит о добровольном подчинении долгу; но добрая воля и ее наличность не исключают возможности, скорее даже предполагают возможность дурного, злого хотения.

Мораль не заботится об этих остатках подавленного инстинкта, если только они не мешают исполнять долг. Она как бы мирится с этим, что эти остатки всегда останутся: неизбежное все равно не избудешь. Поэтому задача, осуществить которую стремится моральное учение, состоит в известном формальном соотношении двух частей души: волящей и хотящей. Соотношение это состоит в том, чтобы было прочно обеспечено руководительство воли и подчиненность хотения. Если это дано, то морально одобряемое состояние налицо. Это состояние есть состояние моральной праведности; в безусловном своем виде оно невозможно. Но частями оно возможно. Предположим, что оно частью осуществилось. Какова же его ценность? Исключает ли следование долгу и воли наличность дурных хотений и дурных настроений в душе? Нет. Оно исключает водительство, преобладание их в действовании; оно исключает их от мотивирования поступка.

Но ведь дурное хотение и настроение суть наличное зло в душе человека. Пусть зло – подавленное и не допущенное, но зло. Поэтому моральный поступок есть нравственно верное деяние, вытекающее из нравственно-неверной души.

Моральный поступок есть видимое благополучие при скрытом зле и несчастии. Такой исход, такое мерило приличествует праву, интересующемуся внешней легальностью проявлений, но не нравственности, сосредоточивающей свое внимание на внутреннем душевном состоянии.

То, чем довольствуется мораль, есть важное и существенное приобретение для общей культуры человечества, для общественной жизни, для права etc. Но в нравственном отношении мораль есть преддверие, передняя истинного нравственного свершения: моральность есть не более как видимо-элегантная ливрея души; но наличность ее не гарантирует нравственного качества души – ее высоты и чистоты.

И всюду нетрудно найти людей, одетых в моральную ливрею и кичащихся ею: я не верю им – ибо в одежде этой нуждается не добродетель, а духовное лакейство.

Прочтено: 1913. 19 марта.

[Лекция 9], часы 17, 18 Добро как предмет воли. Кризис моральной воли. Нравственная воля. Совершенная воля

Разложение морали

1) Мы могли убедиться прошлый раз, что мораль не есть высшее: ни точка зрения ее не есть высшая, ни моральное состояние души не есть состояние верховной доброты¹⁵⁴.

Это значит, что должна открыться еще более высокая и законченная ступень нравственного состояния, которую и можно будет, по существу, обозначить как «добро». Это не значит, однако, чтобы моральное учение представляло бы теоретизацию аберрировавшей воли подобно гедонизму, утилитаризму etc.

Моральная воля есть воля, направленная на добро и переживающая его в отрыве от хотения и независимо от него – как должное. В этом одновременно и сила и слабость морали.