Философия как духовное делание (сборник)

Но мы говорим долго и много. В переживании нашем по очереди всплывали: белизна, множественность, холодность и т. д. Всплывали не как ощущаемые или видимые «нечто», а как мыслимые «нечто». Мы мыслили белизну, множественность, холодность, падение вниз и т. д. Воображению нашему предносились и соответствующие конкретные зрительные образы. Откинем их мысленно, отвлечемся от них. И у нас получится ряд мыслимых содержаний – ряд смыслов.

Мыслимая белизна отнюдь не совпадает с видимым в пространстве и времени белым предметом; подумаем только: мы не видим в пространстве и времени белизну, а видим белую, летящую, лежащую, сверкающую вещь.

Точно так же мыслимая белизна отнюдь не совпадает с нашим представлением о белом, появившимся у нас в душе и угасшим, – нашим временным душевным состоянием. В нашем представлении «белое» могло явиться в искаженном виде: сероватым, розоватым, кремовым. Но мышление наше имело в виду верную, устойчивую «белизну».

Наконец, все перечисленные нами смыслы соединяются в один, когда мы говорим «снег». Что такое смысл снега? Это не снег, лежащий в Москве, на Театральной площади, и не снег швейцарских гор. Это не единичный снег, здесь, сегодня, или там, в прошлом году. Это не реальная эмпирическая вещь в пространстве и во времени. Тот снег растаял, а смысл снега не растаял. Смысл есть нечто непреходящее, незаразимое ни пространством, ни временем, ни сменою текучих явлений. Это есть нечто, так сказать, устойчиво-пребывающее (не эмпирическое бытие, не метафизическое бытие).

Но смысл снега не есть и наше представление о снеге. Не конкретное образное представление какого-нибудь определенного снега, когда-то падавшего, или другого, в пространстве падающего. Не наша мысль о снеге, т. е. наше субъективное мыслительное состояние, содержанием которого является «снег».

Снег как мыслимый предмет не есть чье-нибудь душевное состояние; «смысл» не совпадает с тем душевным состоянием, в котором смысл переживается. Смысл есть не душевное состояние, а логическая сущность мыслимого. Снег как мыслимый предмет есть снег вообще в его логической мыслимой сущности.

6) Итоги:

Мысль есть психологическая величина, как состояние душевное, как переживание, как акт души.

Мысль есть логическая величина, как мыслимый предмет, как логическая сущность мыслимого.

Я мыслю снег. Что это такое? Душевное переживание: то самое, что я мыслю, что человек, сидящий перед столом, имеет мыслительное переживание.

Где же будет смысл? Мыслимое нами в снеге.

Важно ли это для юриста? (Предварительное пояснение.)

Последнее самое значительное, что было сказано в мировой литературе философии права, есть, может быть, сказанное Петражицким: право есть переживание.

Мы увидим, что право и все правовое есть не только переживание, а и смысл.

Право нужно искать не вне человека, а внутри, думает психолог-правовед. И не внутри только, скажем мы, но в содержании, в смысле известного рода (допустим условно) нормативно-атрибутивных переживаний. Вся юридическая методология, а за ней и вся юриспруденция должны перестроиться заново на основе намеченной нами точки зрения. И это будет.

Прочтено: 1912. 9 окт.

[Лекция 4], часы 7, 8 Учение о смысле

Смысл (окончание)

1) Мы установили прошлый раз, что под «мыслью» можно понимать двоякое: мысль есть нечто психическое и психологическое, как мышление, как состояние душевное, как переживание, как мыслительный акт души; мысль есть нечто логическое, как мыслимый предмет, как логическая сущность мыслимого, как смысл.

Уподобление: переживание подобно одежде, смысл подобен одетому телу. Психолог подобен художнику, рисующему складки одежды; логик подобен художнику, рисующему самое тело. Ученый-психологист, разрешающий все в психологическое, в переживание, подобен художнику, не видящему тела за одеждой.

2) Укажем теперь систематически основные черты смысла.

I. Смысл есть нечто сверхвременное и сверхпространственое. Он не совпадает с временной и пространственной вещью. Он не совпадает с временным душевным переживанием. Он не развивается, не живет, не начинается и не кончается⁴⁷. Все эти и другие временные определения к нему неприложимы, для него безразличны, индифферентны. Где речь идет о смысле, там угасают все временные и пространственные термины и атрибуты. Отсюда необходимость удалить их из сферы смысла, как недоразуменно попавшие туда.