Философия Хрестоматия

-      Кто ценит красивые вещи, но не ценит красоту самое по себе и не способен следовать за тем, кто повел бы его к ее познанию, - живет такой человек наяву или во сне, как ты думаешь? Суди сам: грезить - во сне или наяву - не значит ли считать подобие вещи не подобием, а самой вещью, на которую оно походит?

-      Конечно, я сказал бы, что такой человек грезит.

-      Далее, кто в противоположность этому считает что-нибудь красотой самой по себе и способен созерцать как ее, так и все причастное к ней, не принимая одно за другое, - такой человек, по-твоему, живет во сне или наяву?

-      Конечно, наяву.

-      Его состояние мышления мы правильно назвали бы познаванием, потому что он познает, а у того, первого, мы назвали бы это мнением, потому что он только мнит.

Так вот, с нас достаточно того, что, с какой бы стороны мы что-либо не рассматривали, вполне существующее вполне познаваемо, а совсем не существующее совсем и не познаваемо.

Так как познание направлено на существующее, а незнание неизбежно направлено на несуществующее, то для того, что направлено на среднее между ними обоими, надо искать нечто среднее между незнанием и знанием, если только встречается что-либо подобное...

Значит, знание по своей природе направлено на бытие с целью постичь, каково оно?

Между тем небытие с полным правом можно назвать не одним чем-то, а вовсе ничем...

Поэтому к небытию мы с необходимостью отнесли незнание, а к бытию - познание...

Значит, выходит, что мнение - это ни знание, ни незнание...

Итак, не совпадая с ними, превосходит ли оно отчетливостью знание, а неотчетливостью - незнание?

-      Нет, ни в том, ни в другом случае.

-      Значит, на твой взгляд, мнение более смутно, чем знание, но яснее, чем незнание?

-      И во много раз.

-      Но оно не выходит за их пределы?

-Да.

-      Значит, оно нечто среднее между ними?

-      Вот именно.

-      Как мы уже говорили раньше, если обнаружится нечто существующее и вместе с тем несуществующее, место ему будет посредине между чистым бытием и полнейшим небытием и направлено на него будет не знание, а также и не незнание, но опять-таки нечто такое, что окажется посредине между незнанием и знанием.

-      Это верно.

-      А теперь посредине между ними оказалось то, что мы называем мнением...

Нам осталось, видимо, найти нечто такое, что причастно им обоим - бытию и небытию, но что нельзя назвать ни тем, ни другим в чистом виде.

Значит, мы, очевидно, нашли, что общепринятые суждения большинства относительно прекрасного и ему подобного большей частью колеблются где-то между небытием и чистым бытием. Следовательно, о тех, кто замечает много прекрасного, но не видит прекрасного самого по себе и не может следовать за тем, кто к нему ведет, а также о тех, кто замечает много справедливых поступков, но не справедливость самое по себе и так далее, мы скажем, что обо всем этом у них имеется мнение, но они не знают ничего из того, что мнят...

А что же мы скажем о тех, кто созерцает сами эти сущности, вечно тождественные самим себе? Ведь они познают их, а не только мнят?

-      И это необходимо.

-      И мы скажем, что эти уважают и любят то, что они познают, а те - то, что они мнят. Ведь мы помним, что они любят и замечают, как мы говорили, звуки, красивые цвета и тому подобное, но они даже не допускают существования прекрасного самого по себе.

-      Да, мы это помним.

-      Так что мы не ошибемся, если назовем их скорее любителями мнений, чем любителями мудрости?..

А тех, кто ценит все существующее само по себе, должно называть любителями мудрости, а не любителями мнений.

-      Безусловно.

Книга шестая

Раз философы - это люди, способные постичь то, что вечно тождественно самому себе, а другие этого не могут и застревают на месте, блуждая среди множества разнообразных вещей, и потому они уже не философы, то спрашивается, кому из них следует руководить государством?..

А чем лучше слепых те, кто по существу лишен знания сущности любой вещи и у кого в душе нет отчетливого ее образа? Они не способны, подобно художникам, усматривать высшую истину и, не теряя ее из виду, постоянно воспроизводить ее со всевозможной тщательностью, и потому им не дано, когда это требуется, устанавливать здесь новые законы о красоте, справедливости и благе или уберечь уже существующие.

Относительно природы философов нам надо согласиться, что их страстно влечет к познанию, приоткрывающему им вечно сущее и не изменяемое возникновением и уничтожением бытие...

И надо сказать, что они стремятся ко всему бытию в целом, не упуская из виду, насколько это от них зависит, ни одной его части, ни малой, ни большой, ни менее, ни более ценной...

Посмотри вслед за этим, необходимо ли людям, которые должны стать такими, как мы говорим, иметь, кроме того, в своем характере... правдивость, решительное неприятие какой бы то ни было лжи, ненависть к ней и любовь к истине.