Философия. Книга первая. Философское ориентирование в мире

Однако безусловность релятивирует это рассмотрение, превращая его в некую конструкцию смысла. Учение о сферах есть полезное подспорье ориентирования в мире: автономия некоторой сферы не означает безусловности веры в ней. В то время как автономия требует всеобщего постижения в мысли, эта вера должна быть только прояснена для самой себя. Автономий существует много, безусловность же каждый раз может быть только одна. Я могу следовать автономии некоторой сферы, но могу и релятивировать ее. Безусловность существует для себя самой как абсолютная. Автономии сфер становятся предметом ориентирования как смысловые формации с вытекающими из них следствиями, безусловность веры никогда не может сделаться понятной как таковая. Автономия каждой из классифицированных по областям существования самозаконных сфер сама в себе совершенно беспристрастна (unpathethisch); безусловность не поддается классифицированию, разве только в отдельных средах ее бытования и в необходимо обращающих ее в единичность способах ее проявления, в которых она уже не остается более только самой собою; в ней есть пафос автономии, возникающий из изначального присутствия свободы (Pathos der Autonomie aus ursprünglicher Gegenwart der Freiheit).

Философия не есть автономия некоторой сферы, но выражение безусловности некоторой веры. Сферы, в их автономии, еще не имеют в себе содержания веры. Только экзистенция наделяет их этим содержанием. Борьба между автономиями сфер относительна, всякие подлинные битвы - это битвы за веру. Эти последние могут понимать себя в стихии философствования, как и оно само возгорается только в них же. Его истоком является единое в напряжениях между автономией и безусловностью во множественности сфер; оно косвенно просветляет себя в их контрастном сопоставлении:

а) Моментом автономии рационального является последовательность мысли. Эта последовательность логически убедительно производит из одних положений другие согласно закону противоречия.

Там, где я вообще мыслю, а также там, где некоторая вера высказывает себя в виде положений, высказанное, как мыслимое содержание, подчиняют этой рациональности. Изначальный опыт свободы, как содержание некоторой веры, находит себе формулировку. Поначалу следствия из возникших таким образом положений, может быть, вовсе не мыслят, или в силу исконной веры сразу же отвергают их; ибо, хотя рациональная автономия имеет в свою пользу нечто убедительное, она находится под контролем самой той веры, из которой произошли первые положения. В споре между верой и рациональной последовательностью между собою борются не равные по характеру и достоинству силы, но вера ведет борьбу за свою прозрачную светлость в стихии аргументации, и вера борется с верой, пока обе они не поймут яснее сами себя в точных и весомых определениях, или пока в сугубом аргументировании как таковом и в желании каждой стороны остаться правой вера не будет в конце концов утрачена.

Если в Новое время велась борьба против богословия именем науки, то в лице науки при этом выступала не рациональная автономия как таковая, а некая новая вера. Науки снова сделались бессильными и обратились в произвольное поприще какой угодно веры, как только их покинула одушевлявшая их философия. Если в науках и познается некоторое содержание, то в этом познании науки руководствуются идеями, получающими свою безусловность в экзистирующей философии. Поэтому борьбу за веру ведет не рациональная последовательность как автономия науки, и даже не убедительность эмпирической достоверности, например, Галилея, - но философское убеждение Бруно или Спинозы, для которых рациональное есть только среда познания, пусть даже Спиноза, вместе со всеми докантовскими философами, и отождествляет среду убедительного познания с содержанием собственной философии .

Противоречие служит знанию упреком и стимулом; именно там, где к науке привходит безусловность веры, она, решаясь на противоречие, разрушает автономию сферы. В философии предпринимались величайшие усилия к тому, чтобы, восприняв противоречие в мысль, преодолеть противоречие, а не только разрешить его посредством его рационального снятия. В эмпирических науках уклонение от противоречий влечет за собою в то же время потерю продуктивности исследования. Планк различает среди физиков таких, которые немедленно настаивают на абсолютной непротиворечивости теории и потому не двигаются с места, и таких, которые, чтобы двинуться вперед, сперва принимают некоторое противоречие как данность, и признают поправку к теории необходимой лишь впоследствии⁵⁵. Но конца таким путем не достигают; противоречие остается стимулом движения. Но чтобы решиться на противоречие, требуется идея содержательного эмпирического познания, V тогда как ученый, мыслящий безыдейно, а потому и бессодержательно, безусловно вверяет себя логической автономии, чтобы без конца громоздить одну ничтожную мысль на другую. Побуждением к тому, чтобы осуществить автономию сферы, служит то, что в то же время способно разрушить эту самую автономию;