Философия: Кому она нужна?

«Никто не может быть ни в чем уверен» – это рационализация для чувства зависти и ненависти по отношению к тем, кто в чем-то уверен. «Это может быть истинно для тебя, но неистинно для меня» – рационализация для неспособности и нежелания доказывать правильность своей точки зрения. «Никто в этом мире не совершенен» – рационализация для желания потакать своим недостаткам, то есть желания избежать нравственности. «Никто не в силах перестать что-то делать» – рационализация для избегания ответственности. «Это могло быть верно вчера, но неверно сегодня» – рационализация для желания избежать противоречий. «Логика не имеет отношения к реальности» – рационализация для стремления подчинить реальность чьим-то желаниям.

«Я не могу доказать, но чувствую, что это правда» – это больше чем рационализация; это описание самого процесса. Люди соглашаются с изречениями не через размышление; они подхватывают высказывание потому, что оно подходит их чувствам. Такие люди не судят об истинности утверждения по его соответствию реальности – они судят реальность по ее соответствию их ощущениям.

Если в процессе философского расследования вы обнаружите себя ошеломленным вопросом: «Как кто-то смог прийти к такой бессмыслице?», то вы найдете ответ в следующем открытии: пагубные философии – это системы рационализаций.

Бессмыслица никогда не случайна, если вы проследите за тем, с чем она связана. Развернутые конструкции, в которых она представлена, вовсе не бесцельны. Вы можете обнаружить суровое доказательство силы реальности в том факте, что самые яростные приверженцы иррациональности чувствуют вторичную природу своих эмоций и не заявляют об их превосходстве и беспричинности, но ищут им оправдания как реакциям на реальность, а если она им противоречит, то они придумывают другую реальность, в которой они просто отражатели, а не повелители.

В современной истории философия Канта – системная рационализация любого крупного психологического проступка. Метафизическая неполноценность этого мира (феноменального, полного «призраков») – рационализация ненависти к реальности. Заблуждение, что разум неспособен воспринимать реальность и имеет дело только с «призраками», – рационализация для ненависти к разуму; это также рационализация и для запутанного эпистемологического эгалитаризма, опускающего разум до уровня бесплодной вялости «идеалистических» мечтателей. Метафизическое превосходство мира, недоступного для восприятия, – рационализация для главенства эмоций, которые таким способом наделяются силой знать непознаваемое невыразимыми методами.

Жалоба на то, что человек может воспринимать реальность только с помощью своего, а не чьего-либо сознания, – беспрецедентная рационализация для поведения людей, получающих жизнь из «вторых» рук: это вой человека, который мучается вечным вопросом о том, что думают другие, и своей неспособностью определить, каким именно другим он должен соответствовать. Стремление воспринимать «вещи в себе» без их обработки сознанием – рационализация для желания избежать усилий и ответственности познания через автоматическое всезнание, приписываемое капризными людьми своим эмоциям. Моральное требование долга пожертвовать собой во имя долга, эта жертва без адресата, – грубая рационализация для образа (и души) строгого, аскетичного монаха, подмигивающего вам с пошлым и садистским удовольствием – удовольствием от разрушения человеческого духа, амбиций, успеха, чувства собственного достоинства и наслаждения жизнью на земле. Список можно продолжать. Это лишь самые яркие примеры.

Заметьте, что история философии, если смотреть на нее в целом, воспроизводит развитие идей в индивидуальном разуме. Тот, что согласился с ложными предпосылками, волен отказаться от них, но пока он этого не сделал, они не лежат неподвижно в его уме, а развиваются без его сознательного участия и достигают своих окончательных логических выводов. Тот же процесс протекает и в культуре: если ложные идеи влиятельного философа не вызывают возражений, поколения его последователей, действуя как подсознание культуры, выжимают из этих идей весь сок, добиваясь тем самым нужных последствий.

Поскольку Кант уже заменил объективное коллективным (в форме «категорий», создающих «феноменальный» мир), следующим шагом была философия Гегеля, которая стала рационализацией для субъективизма, для жажды власти амбициозной элиты, создающей «ноуменальный», нематериальный мир (установив режим грубой силы абсолютной монархии в «феноменальном», материальном). Так как люди, не входящие в эту элиту, не могли принять подобного будущего, они придумали прагматизм, то есть рационализацию для антиконцептуальных умов, ограниченных рамками и моментом настоящего и требующих освобождения от принципов и будущего.