Философия Кулаковского

С 1962 года начинаются позитивные исследования трудов дореволюционных писателей, которые были прерваны в последние годы нигилизма. В центре внимания критиков снова стало произведение «Сновидение шамана». Здесь наблюдается разработка новых положений по отношению к творчеству классиков. Нигилистическая критика была остановлена, исследование Башарина осталось в стороне, потому что руководящим принципом была «недопустимость идеализации и нигилистического отношения» к творчеству писателей. Это руководящее положение подтвердилось и в последующие годы. В 1974 году состоялось совещание историков-якутоведов. Здесь специально подчеркивалось, что нельзя умалчивать или сглаживать отдельные негативные стороны его (Кулаковского) политической биографии [101]. В 1975 году был проведен VI Пленум Правления Союза писателей РСФСР. Здесь первый секретарь Якутского обкома Ю.Н. Прокопьев в своем докладе «Новые горизонты, новые задачи» еще раз утверждает, что «все, что есть хорошего в творчестве Кулаковского, мы должны взять на вооружение, а что есть плохого, реакционного – раскрыть и отвергнуть» [102, 243]. Башарин все же остался представителем идеализации художественого наследства. И критики пытались найти какой-то новый, средний подход к оценке наследства. Н. Канаев подчеркнул, что Кулаковский не оправдывал империалистические войны [103, 184]. Такое высказывание и раньше звучало. В это время вышла книга историка Е.Е. Алексеева «О жизни и творческой деятельности А.Е. Кулаковского» [104]. Эта была обстоятельная книга после труда Башарина о Кулаковском. Здесь автор приходит к выводу, что Кулаковский, как образованный человек своего времени, познакомился с мировоззрением социал-дарвинизма [105, 87]. В то время «темные, патриархальные» якуты имели похожее представление по поводу перенаселенности. Это оказывало влияние на Кулаковского. Все же автор более отчетливо причисляет Кулаковского к принадлежности учению социал-дарвинизма и пишет, что «мировоззренческая ограниченность несовместима с нашим учением» [106, 87]. При этом, развивая известное положение, указывает, что положение о перенаселенности у Кулаковского трактуется не по Мальтусу и дарвинизму [107, 94].

В 1974 году вышла книга литературного критика Эрчимэна «Если я гореть не буду». Здесь он полемизирует с Е.Е. Алексеевым. Он, развивая те положения, которые указывают на отличие трактовки перенаселенности от Мальтуса и дарвинизма (идеологов буржуазии) у Кулаковского, приходит к выводу, что Кулаковский как народный мыслитель развивает свое оригинальное мировоззрение в личностном смысле. Поэтому винить его в мальтузианстве или дарвинизме нет смысла [108, 58].

В 1975 году в журнале «Полярная звезда» вышла статья Е. Алексеева, Н. Канаева, Н. Тобурокова «К некоторым вопросам биографии и творчества А.Е. Кулаковского». Здесь историк Е.Е. Алексеев снял свое обвинение с Кулаковского в «социальном дарвинизме». А Канаев признал свою ошибку по отношению к наследству [109]. Этим завершается шестой период истории изучения художественного наследства. Характерной чертой этого периода является снятие обвинения с Кулаковского от социал-дарвинизма.

Свой анализ мы развивали с целью выявления сути советской критики по творчеству А.Е. Кулаковского. Как показывают материалы, жесткие критики все время обращали внимание на те признаки произведения, которые, по их мнению, противоречили коммунистическому идеалу. Здесь мы почти не видим цельного изучения содержания произведений. Выдергиваются отдельные моменты из цельного контекста и на основе этого делаются далеко идущие выводы.

А сторонники мягкой критики пытались рассматривать поэтические произведения Кулаковского в цельности.

В советское время единственно правильным учением признавалось одно учение – марксизм-ленинизм. Остальные учения считались в историческом плане отсталыми, принадлежащими к устаревшим формациям. В советской литературной критике установился очень жесткий классовый подход, который в 30-е годы приобрел почти каноническую форму [110]. Г.П. Башарин, доказывая, что у Кулаковского есть учение (философия), уже оказался в неразрешимом противоречии с советской идеологией.

Г.П. Башарин считал Кулаковского мыслителем. И, развивая свое утверждение, пришел к признанию, что он является носителем учения (философии). Коммунисты зорко следили за тем, чтоб не возникали какие-то идеи, несовместимые с ортодоксальным марксизмом-ленинизмом. Башарин своим исследованием вторгался именно в эту чувствительную сферу для коммунистов – сферу идеологии.