Философия мистики или Двойственность человеческого существа

Сомнение в педагогическом значении сомнамбулизма уместно тем менее, что через посредство магнетизера сомнамбулы могут быть склоняемы к совершению таких поступков, мотива которых не оказывается в их бодрственном сознании. Мы говорим о странном, но вполне доказанном явлении магнетического обета. Я могу поручиться за достоверность следующего случая. Ганзен познакомился в Вене с одним семейством, отец которого был очень восприимчив к магнетизму. В среду, за два дня до отъезда Ганзена, все члены этого семейства сговорились у себя дома, в присутствии отъезжающего, собраться у него в последний раз в пятницу. Но Ганзен тут же погрузил отца семейства в сомнамбулический сон и, с ведома всех остальных его членов, взял со спящего слово прийти к нему в четверг, в пять часов после обеда. Когда отец семейства проснулся, он ничего не помнил об этом и, прощаясь с Ганзеном, сказал ему: "В пятницу мы опять увидимся". В четверг ему вздумалось навестить Ганзена, но так как жена напомнила ему об уговоре их относительно пятницы, то он и успокоился. Гуляя с ней после полудня этого дня, он опять предложил ей пойти к Ганзену, но она снова отклонила его предложение. Несмотря на это, когда пробило пять часов, он бросил жену на улице и побежал к Ганзену. Только добежав до двери квартиры последнего, он задался вопросом, зачем сделал это, и остановился в нерешительности, но в ту же минуту на пороге появился хозяин со словами: "Я вас ждал", – и объяснил ему все. Воля лица, давшего магнетический обет, явилась из трансцендентальной области его души и вызвала в нем воспроизведение обещания посещения им его магнетизера, обещания непризнанного, однако, за такое бодрственным его состоянием. Таким образом, философская суть этого загадочного явления состоит в том, что наше трансцендентальное я, это познающее и водящее, пребывающее вне сферы нашего сознания, индивидуальное существо, может побуждать нас к совершению поступков, считаемых нами актами нашей свободной воли: ведь поступку лица, давшего магнетический обет совершить этот поступок, предшествует непосредственно его воля, а то, что эта воля была вызвана превозмогшей ее волей постороннего лица, должно стоять на втором плане.

Муйльзо взял со своей больной сомнамбулы во время ее нахождения в сомнамбулическом кризисе обещание сделать на другой день, в определенный час, неприятный для нее визит в одно место. Затем, разбудив ее и приняв все меры к тому, чтобы она не вспомнила о своем обещании, он вместе с несколькими друзьями стал в этот час возле дома, в который она должна была войти. Как только часы пробили условный час, появилась и сомнамбула, в нерешительности прошлась несколько раз мимо этого дома и наконец вошла в него с явным смущением. Когда затем Муйльзо сообщил ей о ее обещании, она сказала ему, что с утра ее преследовала мысль отправиться с неприятным для нее визитом, что все доводы ее рассудка против этого остались тщетными и что она освободилась от внутренней тревоги и душевной тяготы только тогда, когда двинулась в путь.*

* Expose des cures de Strasbourg. III. 70.

Таким образом, существует возможность управлять способностью представления и волей сомнамбул, прививать им симпатии и антипатии, остающиеся у них и после их пробуждения, и определять образ их действий так, что они не догадываются, откуда исходят импульсы, побуждающие их к совершению этих действий. Так как одной сомнамбуле Делеза потребовалось приставить к ногам пиявки, а между тем она чувствовала к ним отвращение, то Делез, замагнетизировав ее, запретил ей смотреть после пробуждения на ноги; благодаря этому, пациентке осталось неизвестным сделанное ей во сне кровопускание. Точно так же можно побудить больного принять им лекарства, вызывающие в нем отвращение в бодрственном состоянии. К тому же результату может приводить сомнамбул и собственное твердое их решение, и Бертран повторяет очень часто, что если сомнамбул, находясь во сне, задался мыслью сделать что-нибудь в состоянии бодрствования, он безотчетно в нем его и сделает.* Кажется, что такой выход из трансцендентальной области души сомнамбул их волевых импульсов может даже облекаться у них в форму драматического видения, как то имело место у замечательной девушки-сомнамбулы, о которой переписывались между собой Билло и Делез. _)та девушка, находясь в сомнамбулическом сне, потребовала, чтобы в определенный час было у нее покурено смолкой; так как это забыли сделать, то ее посетило следующее мнемоническое видение: перед ее глазами поднялось из курительницы густое облако дыма, запах которого и привел ей на память ее требование. В другой раз ей явился в галлюцинации шприц, напомнивший о соответствующем ее требовании.**

* Bertrand. Traite du somnambulisme. 183.

** Billot. Recherches psychologiques. I. 74.