Философия музыки в новом ключе: музыка как проблемное поле человеческого бытия

Такая замена собеседников, участников дискурса на два терминала разрушает диалог, основанный на системе упорядоченных различий. “На смену дуальности, на смену дискурсивной полярности пришла информационная дигитальность, тотальное самомнение сетей и средств”. Еще более актуальным предстает это утверждение в эпоху Интернета и сетевых коммуникаций. Обращение к форме диалога, которые мы предприняли, чтобы – если не объединить – то сопоставить профессиональное и обыденное восприятие музыкального произведения, не является механистическим следованиям Платон, Лукрецию, авторам «Спора о Древних и Новых» и другим классикам, оставившим след в данной области. Классические диалоги характеризовались лингвистической униформностью – их участники находились в рамках единой дискурсивной формации. Мы попытались дать возможность Любителю высказаться своим языком, отражающим его когнитивную специфику. «Обыденное знание, – пишет Э. Орлова, – в сопоставлении со специализированным характеризуется неспецифичностью. синкретизмом, ярко выраженной оценочной компонентой». (Орлова Э. А. Социология культуры. [Текст]/ Э. А. Орлова. – М.: Академический проект, 2012. С. 277). Эти особенности, на наш взгляд, ярко выражены в предложенном вашему вниманию фрагменте. Роль такого столкновения разнородных дискурсов в одном пространстве, на наш взгляд, заключается в некоторой «коррекции» как одной, так и другой точки зрения. Дискурс специалиста ведется в узком (причем все более сужающемся пространстве), его объект часто исчезает или становится размытым в концептуальном аппарате. Кроме того, если он используется в качестве учебного материала (в форме учебника или рекомендуемого чтения), то часто происходит его отторжение как формы индоктринации. С этой токи зрения внимание к взгляду Другого может помочь исследователю в понимании реального места того или иного художественного текста в современной культуре. С другой стороны, любителю, воспринимающего любимое искусство эмпатически, будет полезно получить некоторую долю «культурного капитала», которая может расширить его представления и, возможно, раскроет новые возможности в освоении культурного наследия. «Искусство, – пишет А. Рэнд, – метафизическое зеркало человека; рационалист ищет в нем дружеского приветствия, тот же, кто мыслит иррационально, – оправдания, даже если ему нужно оправдание собственной испорченности как последняя судорога обманутого и погубленного самоуважения. Между двумя этими крайностями лежит огромный спектр людей со смешанными установками и произведения искусства, отражающих не вполне определенное ощущение жизни таких людей. Поскольку искусство – предмет философии (а философии, созданной человечеством, свойственно трагическое смешение), в эту категорию попадает большинство произведений мирового искусства, включая некоторые величайшие образцы». (Рэнд А. Романтический манифест. Философия литературы. [Текст]/ А. Рэнд – М.: Альпина Паблишер, 2011. С. 38) Подготовленность к восприятию искусства не означает исчезновения эмоциональной составляющей – в идеале эти два аспекта восприятия произведения искусства должны дополнять друг друга, что показывают высказывания людей, которые смогли соединить в своем опыте когнитивный и эмоциональный аспекты. В этом смысле показательна аргументация А. Ахматовой, «… ибо ее знания множились на силу воображения и опыт художника». Музыкальные впечатления, пройдя через рефлексию, получали выражение в поэтической форме, обогатившись моментами жизненного опыта». Вновь и вновь музыкальные впечатления, теперь уже в связи с эпиодами ее собственной биографии, проникают на стихотворные страницы. «Полно мне леденеть от страха, //Лучше кликну чакону Баха, //а за ней войдет человек,// Он не станет мне милым мужем, // Но мы с ним такое заслужим, что смутится Двадцатый век». Таким образом, рационально-когнитивный и эмоциональный подходы в их взаимодополнительности создают не только пространство эстетического, но влияют на все аспекты человеческого существования и межличностных отношений.

Сознавая эту амбивалентность великих произведений искусства, их «двойное кодирование», предназначенное как для рационального, так и для иррационального, как для интеллектуального, так и для эмоционального восприятия, мы попытались представить наглядную картину столкновения/ сосуществования разных типов «прочтения».