Философия Науки. Хрестоматия

Обязанные своим происхождением конкретной эпохе и конкретным личностям, нормы науки рождаются не в «чистом виде» — не только в форме самых общих нормативных идеалов, которые настолько отвечают сущности науки и настолько «отвлечены» от исторических условий, что оказываются пригодными и для последующих периодов. Если для целей исследования и, возможно, для целей воспитания полезно оперировать только «идеальной» нормативной моделью, то следует учитывать, что в действительной практике научно-исследовательской деятельности определенного исторического периода «работает» иной — сложный, противоречивый — сплав нормативных принципов. Они реально «работают» в качестве норм именно потому, что общие «идеальные» принципы конкретизируются и порой довольно существенно модифицируются благодаря «разрешающим» и «запрещающим» принципам разной степени обобщенности, детализированности. Независимо от того, сколь четко сформулированы такие принципы именно в качестве норм, они все-таки реально «работают», действительно организуют познавательные действия ученых и их общение. <...> Формирование и применение норм науки, взятых в их целостности, — труднейший социальный процесс, тесно связанный с другими сторонами развития общества и его культуры. Подобно тому как в борьбе со старыми знаниями и методами, в напряженном творческом поиске ученого, в муках сомнения и своеобразного самоотрицания рождаются новые идеи, гипотезы, концепции, — подобно этому нормы науки не «наследуются» как некое неизменное достояние, но получают новый смысл и содержание, пополняются достаточно конкретными новыми нормативными принципами, обретаемыми на тернистом пути компромиссов, временных поражений и частичных побед. Формирование и формулирование учеными новых нормативных принципов научной деятельности — никак не плавный и безличный процесс, но тоже напряженнейший поиск, порой приобретающий характер сложнейших личностных драм и социальных трагедий. Эго ведь и борьба ученого с самим собой, сложное преобразование личностью собственных ориентации. Но чтобы понять ее смысл для отдельных ученых, для института науки, для общества и судеб его культуры, не следует, повторяем, ограничиваться самыми общими формулировками, где ориентации ученого и нормы науки предстают только как идеалы, — необходимо рассматривать их в той живой и противоречивой конкретности, в какой идеалы переплетаются с многообразными реальными (функциональными) ориентациями и нормативами, которые в своеобразной для науки форме выражают исторически значимое противоборство нового и старого на социальной арене вообще, на почве культуры в частности и в особенности (2, с. 94-99). <...> Нормы науки не сводятся, как принято изображать их в социологии науки, к трем-четырем нормам-идеалам, сформулированным столь общо, что они становятся приложимыми к науке вообще — и далекими от реальной практики науки. Гораздо точнее, как нам представляется, понимать нормативные принципы науки как исторически конкретную, сложно дифференцированную систему взаимосвязанных нормативных установлении различной степени общности и различного уровня. Нормативные элементы системы находятся в процессе модификации или коренного изменения. В систему включаются вновь возникающие элементы; между новыми и старыми нормативными принципами приходится выбирать, что, как отмечалось, порождает борьбу и конфликты внутри общества, института науки и в «микрокосме» конкретной личности. Система норм науки объединена со многими реальными компонентами действительного научно-исследовательского процесса — с самим исследованием, с общением ученых, с возникновением и функционированием научных учреждений. Обычно эта система многообразнее, сложнее, противоречивее, нежели ее отражение в произведениях и документах, где делаются попытки фиксировать господствующие и вновь возникающие нормы, сделать их объектами осуждения или признания, т.е. превратить в осознанный факт для научного сообщества. Поэтому пристальное внимание к стихийному нормативному творчеству не менее важно, чем изучение рефлективных по отношению к нему формулировок. Степень дифференцированности и проясненности нормативной системы, складывающейся в определенный период развития науки, — важнейшее свидетельство ее социально-исторической обусловленности, показатель внутренней социальной интегрированности науки и ее способности функционировать именно в качестве относительно самостоятельного социального организма (2, с. 107).

ВЛАДИМИР СЕРГЕЕВИЧ ШВЫРЕВ. (Род. 1934)

В.С. Швырев — российский философ, специалист по теории познания, методологии науки, проблемам природы философского знания; доктор философских наук, главный научный сотрудник Института философии РАН, преподаватель философии в вузах.