Философия оптимизма

Непосредственной движущей силой этой научной составляющей новой революции был переход к новому физическому идеалу. Вместо статичного идеала классической науки перед исследователем появился иной, существенно неклассический идеал. Он уже не может быть выражен в виде окончательного объяснения мира, оставляющего будущему лишь детализацию окончательно установленной схемы мироздания. Сейчас идеальная физическая теория — это теория, в наибольшей степени приближающаяся к пониманию объективной гармонии Вселенной и в наибольшей степени соответствующая всей сумме экспериментальных данных. Это — динамичный критерий. Он соответствует новому гносеологическому кредо науки. Мысль, высказанная уже в давние времена: «истина — дочь времени», — мысль о бесконечном приближении к истине, мысль, развивавшаяся после этого в течение столетий, воплотилась теперь в непосредственные критерии выбора научной теории.

Новые критерии научной теории, новые, динамичные идеалы научного творчества — это один из важнейших итогов науки XX в. Когда мы говорим о науке в 2000 г., мы хотим прежде всего понять, каковы эти итоги, что внесла наука нашего столетия в движущие силы прогресса, в его динамику. «Наука в 2000 г.» — это условное обозначение основного смысла развития науки в XX в., ответа на вопрос: с каким эпитетом войдет XX век в историю науки и культуры?

XVIII век был назван веком разума, а XIX — веком науки. Остановимся на смысле этих эпитетов, они помогут нам ответить на поставленный только что вопрос об эпитете XX в.

Уже в эпоху Возрождения разум провозгласил свою суверенность, а в XVII в. он начал претендовать на гегемонию. Но XVII в. — это еще утро рационализма, с мягкими и меняющимися красками. В следующем, XVIII столетии была создана рационалистическая схема мироздания, согласующаяся с данными эксперимента. Такой схемой была механика Ньютона. Она оказала очень большое влияние на все стороны жизни европейского общества. Энгельс говорил о линиях, соединяющих науку XVIII в., с одной стороны, с французским Просвещением и Великой французской революцией, а с другой — с английским промышленным переворотом[29]. Культура XVIII в. была пронизана строгим и четким рационалистическим духом. Идеалом науки было сведение всей многокрасочной картины мира к одноцветному чертежу — схеме движений тел, подчиняющихся механике Ньютона. Это был статичный идеал научного объяснения, предел научного познания.

Соответственно и общественные идеалы XVIII в. были статичными. Ссылаясь на систему Ньютона и превращая английского мыслителя в демиурга Вселенной, Шарль Фурье конструировал идеальное общество, в котором отвлеченная мысль определяет не только рациональную организацию фаланстеров, но и упорядоченную природу с благонамеренными «антильвами» и «антиакулами» и точно определенной (144 года) продолжительностью жизни человека. При всей их фантастичности конструкции Фурье были связаны со стилем науки XVIII в., и великий утопист недаром получил имя «социального Ньютона».

Статичными были и критерии технического творчества. Промышленный переворот — по крайней мере в его первой фазе — состоял в сооружении станков, наименее отличающихся от идеальных механических схем. Как уже говорилось, техническое творчество имело перед собой идеальную физическую схему, которая была пределом технических усовершенствований.